Марк Лерам - Невидимая книга. Сто лет вечности

– И что я буду делать на Дальнем Востоке, пока ты по своим командировкам ездишь?

– А что ты тут делаешь?

– То, что тут, там не смогу. У меня тоже работа, обязанности. Да, не работа мечты, но я в нее столько лет вложил. Начинать все с нуля? Нереально.

Мы помолчали и стали собираться. Разговоры разговорами, а дела делами. Словно нами кто-то управлял, и невозможно было избежать заданных действий. А что при этом говорят куклы жизненного спектакля, невидимого кукловода не особо волновало.

Галя ушла собираться в комнату, а я остался мяться перед шкафчиком, где спрятал айфон. Брать его? Должен ли я теперь всегда носить его с собой? И если да, то как близко? Сработает он только будучи у меня в кармане или радиус действия побольше? И сколько? Метр? Десять? Сто километров?

А если оставить его дома, а по дороге в аэропорт нас собьет машина, я умру окончательно?

А если взять его с собой, и мы попадем в смертельную аварию, то я буду перемещаться в единственную точку возврата? То есть вот в это раннее утро, сидя в трусах на кухне и пытаясь включить чертов айфон?.. Даже и не знаю, может тогда лучше уж окончательно помереть…

Я стоял минут пять, пытаясь не утонуть в тысячи и одном вопросе, потом все-таки достал айфон и тоже пошел одеваться.

Подруга задерживалась. Я маялся в прихожей, собранный и готовый к проводам, а она все что-то возилась в комнате, хотя и здоровенный чемодан на колесиках и увесистый рюкзак были готовы еще с вечера.

Достал айфон, но сразу спрятал. Не хватало еще, чтобы Галя увидела обновку. Объяснять ее происхождение было бы неловко по всем статьям.

Наконец не выдержал и открыл дверь из квартиры.

– Я внизу подожду, хорошо?!

– Да, да, я уже скоро.

У подъезда меня встретило яркое утреннее солнце. Даже зажмурился, едва вышел с темной лестницы.

На скамейке рядом с клумбами сидел древний, но по-военному прямой старик. Сколько я снимаю эту квартиру, сколько хожу утром на работу, столько его и вижу. Вначале здоровался, но старик отвечал через раз. В конце концов, и, похоже, к обоюдному удовольствию, стали обходиться вежливыми кивками. Точнее, я кивал вместо «здрасте», а старик сидел и смотрел. За все годы, что я тут живу, мы так ни разу и не заговорили.

Я остановился, дожидаясь подругу. Кивнул старику, и он ответил. Это бывало, хоть и не часто.

Я переминался с ноги на ногу, меня так и подмывало достать телефон и что-то начать с ним делать. Я никак не мог осознать, что у меня в кармане не просто отличный новый телефон (даже этого было бы достаточно, чтобы хотеть его тискать), а нечто удивительное из далекого будущего, да еще и обещающее бессмертие.

Отметить еще одну точку?.. Чем не замечательный момент?

Солнышко в глаза, теплое замечательное утро, старик, вон, в хорошем настроении.

На душе, правда, кошки скреблись. Подруга уезжает, подарок заныкал, пусть и невольно. Как все это работает, не совсем понятно. Нет, утро, может, и замечательное, но возвращаться вот в такое душевное смятение я точно не хочу. Быстрей бы все прошло…

– Я готова! Убежал, хоть бы сумки помог вытащить! – Подруга с рюкзаком появилась в двери подъезда, тут же прищурилась и закрыла глаза рукой. Чемодан деловито простучал по ступенькам и остановился у моих ног. Я перехватил ручку, и мы пошли к точке разлуки.

В аэропорту было шумно, людно и тоскливо. Деловитость обстановки никак не вязалась с моими душевными мучениями. Я действительно не хотел, чтобы она уезжала.

– Мы будем приезжать друг к другу, а потом что-то решится, да? – говорила она, и я только кивал. Вскоре беготня по аэропорту взяла свое. Я очнулся только чмокнув подругу в щеку и вдруг оказавшись один перед стойкой провожающих и махая рукой девушке, что так долго была в моей жизни. В моей постели. И даже в моем сердце. Теперь она уходила, проходя сквозь магнитные рамки, словно через какой-то злой телепортатор. Вместо нее в душе осталась гнетущая тоска.

Ненавижу провожания. Не зря кто-то сказал, что провожать в десять раз тоскливее, чем уезжать самому. Даже если оба любят друг друга одинаково.

Галя сидела в самолете у иллюминатора и смотрела на взлетную полосу. На душе было волнительно. И грустно, и восторженно одновременно. Вдруг она отчетливо почувствовала, что все это с ней уже было. И она когда-то точно так же сидела около этого окошечка, предвкушая начало новой, очень интересной жизни, о которой давно мечтала. Ощущение было ярким, прекрасным, но мгновенным. Галя помотала головой и улыбнулась.