Татьяна Михаль - Отец-одиночка до встречи с тобой

– Не солнечного, а Дауна! – рявкнула дамочка.

Я пропустил её слова мимо ушей и продолжил:

– Видеокамеры в этом доме есть?

– Есть, – осторожно ответил управляющий.

Я посмотрел на нотариуса и спросил у него:

– Владлен Михайлович, вы знаете, какой срок грозит этим людям за такое пренебрежительное и жестокое отношение к ребёнку?

Войнич сощурил глаза и зло оглядел присутствующих, а потом ответил:

– Богдан Юрьевич, им светит о-о-очень долгий срок.

– А если мы изымем видеозаписи и просмотрим их внимательно как обращались с малышкой, думаю, найдём много чего любопытного…

Слуги стали переглядываться друг с другом и явно нервничать. Управляющий дрожащей рукой вынул из кармана платок и вытер им вдруг вспотевший лоб.

– Богдан Юрьевич, да что же вы такое говорите и как можете так о нас думать? Мы бы никогда…

– Мне хватило несколько минут, чтобы оценить ситуацию и обстановку в этом доме. – Я повернулся к Лидии Константиновне, что стояла, поджав губы и судя по всему, не находила достойного ответа. – Что скажете, дорогая тётушка?

– Скажу, что зря вы в это ввязываетесь, Богдан Юрьевич, – процедила она, недовольная тем, что ей указали её место. – Очень скоро вернётся с командировки дядя Инги. А ещё скоро сюда приедут двоюродные сёстры и брат Инги. Это я молчу о дальних родственниках семьи, которые тоже рано или поздно здесь объявятся. И поверьте, Богдан Юрьевич, вам с ними со всеми тягаться не выйдет. Это может я слабая женщина и не смогла дать вам отпор, но они… – она хмыкнула. – Они вас целиком сожрут и не подавятся.

– Что ж, – не повёл я и бровью. – Им придётся сильно разочароваться, впрочем, как и вам. От своего я не отступлю.

И снова отдал своё распоряжение.

– Повторяю, соберите вещи Алины.

– Богдан Юрьевич, – позвал меня нотариус. – Можно вас на пару слов?

Он отвёл меня в сторону и тихо заговорил.

– Послушайте, чисто юридически, пока отцовство не установлено, вы и правда не можете забрать ребёнка из этого дома.

– А что вы предлагаете, оставить её здесь на растерзание этим шакалам? – спросил я тихо, но негодующе.

– Нет, что вы… – тряхнул он лысеющей головой. – По закону, увезти вы её не можете, могут возникнуть проблемы, которые лишь продлят всю процедуру удочерения и вступления в наследство. Но! – он поднял указательный палец вверх. – Как человек, внесённый в завещание, вы можете на период всех этих процедур, находиться в этом доме. И никакого нарушения не будет со стороны закона.

Я задумался и оглянулся.

Все присутствующие смотрели нам в спины, и по взглядам я видел, что они уже ненавидят меня.

Что ж, к войне я привычен.

– Я вас понял, Владлен Михайлович и благодарю за подсказку.

– Не за что, Богдан Юрьевич. Честно сказать, по отношению к вам я сначала был настроен скептически, но когда увидел своими глазами, что здесь творится после смерти Инги и как вы на это отреагировали, я кардинально поменял своё мнение.

Я только кивнул на его слова.

«Я» рассеянно осмотрел спальню, в которой буду проводить ночи, пока не установят моё отцовство. Лидия Константиновна спит и видит, чтобы я не оказался отцом Алины и она бы смогла запустить свои жадные ручки в наследство девочки и не только она.

Я задумчиво провёл рукой по волосам, ещё раз осматривая комнату и решил, что такая помпезность не по мне. Слишком яркий интерьер, вычурный и даже безвкусный. Комната Алины была не менее жуткой. После всей бумажной волокиты, когда я вступлю в наследство, перво-наперво перевезу ребёнка в нормальный дом. А ещё ей понадобится няня с соответствующим образованием и опытом работы с «солнечными детьми».

А ещё, не стоит забывать о толпе родственников Алины. Судя по тому, какой оказалась троюродная тётка Алины, остальные окажутся либо такими же, либо хуже. Иначе Инга доверила бы кому-то свою дочь, кто хоть более-менее был бы рад девочке, а не только наследству.

Нужно быть готовым к любым провокациям и нападкам со стороны родственников.

Пока я был один, достал из кармана мобильный и набрал номер своего друга.

– Богдан! Привет дружище! Уже готов к командировке? – раздался басовитый голос Никиты, моего верного товарища, с которым мы вместе прошли все горячие точки и продолжали дружить вне войны.

Никита Петрович Плетнёв – первоклассный оператор и человек, которому я могу спокойно доверить свою спину и жизнь. Не предаст и всегда поможет в любой беде. Последняя его черта не означала, что ему можно сесть на шею. Никита добрый человек, но не добренький. И что самое интересное, он был жёстким и довольно суровым, даже с друзьями. Только его жене и детям удавалось делать Никиту мягким и невероятно нежным.