Влада Багрянцева - Дыши глубже

Он кладет руку мне колено, ползет вверх ладонью, останавливается у паха, поднимает глаза и смотрит тоже долго, изучая черты лица. Такой интересный, породистый. Как с выставки мейн-кунов.

– Хочешь чего-нибудь? – спрашивает, кивая на стол, заставленный стаканами. Посередине пепельница и снятые запонки.

Я мотаю головой и поглаживаю сквозь брюки его мгновенно вставший член – стоило только поерзать у него на коленях. Он закрывает глаза и утыкается лбом в мою шею, вдыхая медленно и глубоко. Мог бы учуять парфюм, но ему явно не до этого. Поднявшись, он легко подхватывает меня на руки, а я обнимаю его ногами за пояс, чтобы нести было проще.

– Дим, ты чего, и не посидишь с нами? – хрюкает от смеха его пьяный в очко товарищ, которого обхаживает Даня. Марк рядом, сидит, закинув ногу на ногу, тянет коктейль через трубочку и воркует с другим мэном. Видно, что ему пофиг на сам рассказ, он его даже не слушает, но видимость прелюдии все же соблюдает. Клиент, которому уделили достаточно внимания – хороший клиент.

Дима, подхватив меня поудобнее, отказывается:

– Я уже выпил, сколько собирался. Дальше без меня.

Открывает дверь ногой и заносит меня в соседнее помещение, поменьше, тут нет пилона, но тоже угловой диван, кожаный, блестящий пошлым черным лаком на подлокотниках. Цвета смолы. Дима опускается на него, усаживая меня сверху, гладит шею, а затем так же, как я, обводит губы пальцами. У него красивые глаза, глубокие, ресницы густые, как у восточных мужчин. Встречал одного – ничего правда, кроме глаз, не запомнил.

– Только с резинкой, – говорю, чувствуя тяжесть в груди и яйцах. – И я не целуюсь.

Я знаю, зачем я здесь, и каждый раз чувствую одно и то же – азарт и предвкушение, как перед прыжком в воду. Или с высоты.

Дима ухмыляется:

– Как в «Красотке»?

– Я не знаю, с кем ты трахался до этого. Многие болезни передаются через слюну, – вспоминаю, что не я его снял, а он меня, потому приходится добавить: – Это и в целях твоей безопасности тоже. Поэтому никаких минетов, даже в презике.

– А ты не много ли о себе думаешь для шлюхи?

Я приподнимаюсь, чтобы сесть совсем плотно, животом к животу, стаскиваю футболку и откидываюсь назад, упираясь руками в его раздвинутые колени. Прямо перед ним черные шарики штанги по обе стороны соска. Обоих сосков. Дима, не раздумывая, берет в рот правый, жадно втягивая, посасывая, как женскую грудь, шарики стучат о зубы, язык приподнимает штангу, вызывая приятный зуд под кожей, и я начинаю постанывать вместе с каждым круговым движением языка. Когда соски горят и становятся твердыми до болезненности, Дима спихивает меня с коленей и раздевается, бросая вещи на стол. На этот стол я тоже обращаю внимание, пока раздеваюсь сам, но решаю остаться на диване, он достаточно твердый, чтобы мне было удобно. Перед тем, как Дима попросит меня развернуться и перегнуться через широкий подлокотник, я успеваю рассмотреть его крепкое, тренированное тело, крупный член, короткие темные волоски на лобке. А потом, устроившись животом на подлокотнике, я чувствую, как головка этого члена, затянутая в презик, скользкая от смазки, проталкивается в меня. Выдыхаю, расслабляясь, и он входит до конца.

– Ты такой… – говорит Дима с таким удивлением, что становится смешно – ну да, секса у меня давно не было. Там все туго, как у девственника, повезло тебе, кайфуй.

Я насаживаюсь на него, двигаясь в темпе, какой необходим, чтобы он не думал дальше. Не сейчас, потом пусть соображает что к чему, я не поболтать пришел. Раз, другой, третий шлепаю ягодицами по его бедрам, зажмурившись, а затем он сам меня вжимает в диван, который пахнет сигаретами. Стоны Марка, которого слышно даже здесь, заводят еще больше, он вообще специалист по этой части, это его фишка такая – чтоб клиент кончал от них. А трахаться он не любит на самом деле, и если есть вариант побыстрее свалить, то он очень постарается сделать это. Но его охрипший от страсти – специально, конечно же – голос просто что-то с чем-то, когда он намеренно доводит кого-либо до нужной кондиции: когда хочешь кончить и хочешь не кончать как можно дольше. Многие клиенты, по его словам, привыкли к скромному супружескому траху с детской спальней за стенкой и тещей за другой стеной, и потому тащатся от громкой ебли, которую Марк, как я уже отметил, не любит.

А вот я трахаться люблю. Я это понял сразу после первого раза с Николаем, который, как я потом догадался, был не самым опытным любовником. Но он все равно сделал так, что я кончил, а потом я заметил, что секс мне помогает стать спокойнее. Что после этого я могу относиться к придиркам матери и контролю отца с пофигизмом, потому что знаю: есть та часть жизни, где они не могут мне запретить что-то. Где я кончаю под незнакомым мужиком и забываю о том, кто я и что обязан делать. Где их полномочия силы не имеют.