Саша Зеркальный - Ты здесь для меня

– Димон! – слышался крик за окном очередным погожим летним утром. – Димон!

Какой-то бесконечный день сурка преследовал меня этим летом, и если не из-за алкашей, так из-за каких-нибудь неприятностей меня систематически будили именно подобным образом. Я даже возмущаться устал по этому поводу и просто обреченно стянул одеяло с лица.

– Что?

– Отец просил передать, там Артура закрыли.

– Что?!

Моментально проснувшись, вскочил с дивана и рванул к открытому окну. Две недели только прошло с тех пор, как брату исполнилось восемнадцать. Всего две! А он уже умудрился вляпаться в такие неприятности, что оказался за решеткой.

Перевалившись через подоконник открытого окна, уставился на мелкого пацана из соседнего подъезда. Его отец не отличался благочестивостью, впрочем, как и все жители нашего двора, поэтому не удивительно, что был в курсе происходящего в ближайшем отделе полиции, видимо, самого оттуда не так давно забрали.

– Говорят, витрину разбил с Рамилем, – хлопал на меня невинным взглядом мальчишка, разводя руками. – Сработала сигнализация, и их сразу забрали.

– В шестом они?

– Да.

Наверняка у многих в детстве был такой друг, с которым родители не разрешали дружить, ибо он учил плохим словам, курить, пить водку и без конца втягивал в неприятности. У нас таким другом был Рамиль. Я не расист и ничего не имею против людей других национальностей. Русских тоже полным-полно идиотов, и один из них сейчас сидел за решеткой и скорее всего не думал молчать в тряпочку, нарываясь на дополнительные неприятности.

Быстро натягивая на себя первую попавшуюся одежду, ищу глазами свой старенький мобильник, чтобы позвонить начальнику и предупредить об опоздании. Попутно задеваю стул, на котором развешивал одежду вместо вешалки в шкафу, и слышу ворчание в соседней комнате.

– Что за кипеш? – высовывается из приоткрытой двери заспанная сестренка со спутанными светлыми волосами и в перекошенной светлой пижаме.

– Артура закрыли, – сообщаю я, проходя мимо нее в прихожую, чтобы обуться.

– М-м-м, – невразумительно мычит она, словно не услышала ничего нового для себя, и возвращается обратно в комнату.

Такими темпами действительно не будет ничего удивительного в том, что наш братишка постоянно находится в тюрьме. Вот если бы он внезапно объявил, что нашел работу, выплатил кредиты и берет всю ответственность за семью на себя, вот это была бы новость! А так мне только и оставалось, что бегать за ним, как за маленьким, и вытаскивать из передряг, ведь кроме меня ему помочь совершенно не кому.

Сигарета в зубах, дешевый кофе без сахара в пластиковом стаканчике – весь мой обычный завтрак. Когда я был совсем мелкий, то иногда лакомился по утрам и блинами, и оладьями, на обед у нас готовили борщ, тушили картофель с мясом и завершал сервировку стола салат из свежих овощей. Сейчас шедевром кулинарного искусства были дешевые замороженные пельмени и лапша быстрого приготовления с разными вкусами. Тоже своеобразный суп, но организм бы больше радовался другому.

Затянувшись дымом, остановился возле первой лавочки в парке, где пару недель назад блевал мой непутевый братец, и позвонил на работу. Трубку Ершов взял быстро и совершенно не удивился моему сообщению о задержанном брате.

– Оставь его и приезжай, – устало проговорил он, а я скривился.

– Он же мой брат, как я его брошу?

– Может, того… научится думать самостоятельно. Ты только хуже делаешь, постоянно его выручая.

– Вы знаете, что кроме нас нам помочь некому. Артур сделал бы для меня то же самое.

– Что-то я сомневаюсь, – сказал на прощанье дядя Лёня и повесил трубку.

До отдела топать было всего ничего: достаточно пройти парк и вот он родимый. Я даже видел его с того места, где стоял, и в груди все невыносимо ныло. Ершов мне уже не раз говорил, что нужно прекращать заносить хвосты за непутевым братцем и дать возможность изведать все то, чем грозят ему его необдуманные поступки. Но Артур мне был больше, чем брат, ведь я заботился о нем всю свою сознательную жизнь. О нем и Варьке, которая дрыхла сейчас преспокойно у себя в комнате и в ус не дула. Бросать свою семью на произвол судьбы, как это сделали мои родители, было проще всего, и поступить так я не мог.

Выбросил окурок, потопал в отделение. Раньше там я знал каждую собаку, потому что Шатохин был частым гостем у нас дома. Наш райончик считался неспокойным, поэтому и рейды проводили часто, а мы вообще считались неблагополучной семьей и все вместе давно стояли на учете органов, всегда под пристальным вниманием, готовые к любым нападкам со стороны властей.