Меган Максвелл - Ты только попроси. Или дай мне уйти

Я не отвечаю. Он прав больше, чем святой. Его терпение по отношению ко мне безгранично. Я жутко себя чувствую. Вдруг Эрик добавляет:

– Я не хочу, чтобы к тебе, в твоем состоянии, кто-то прикасался. Я хочу быть с тобой осторожным. Мне это необходимо! Раньше мне было приятно делить тебя с кем-то, но сейчас это недопустимо. Сейчас я хочу тебя только для себя и…

– А ты подумал о том, чего хочу я?

Айсмен пронзает меня взглядом своих голубых глаз, и я, понимая его разочарование, поясняю:

– Мне не нужно, чтобы ты меня с кем-то делил, я не хочу быть с другими. Я хочу, чтобы ты занимался любовью только со мной, как нам нравится. По-нашему. Ты мне нужен. Я говорю тебе об этом уже несколько месяцев, но ты не хочешь меня слушать.

Эрик ругается и снова бьет кулаком по рулю.

– Я тебе тысячу раз говорил, что не хочу сделать тебе больно. Разве ты меня не слышишь? Или ты думаешь, что мне не хочется обладать тобою, как тебе нравится? Что я не хочу схватить тебя и прижать к стенке, как ты того требуешь? Джуд, черт возьми! Мне чертовски этого хочется, и я жду не дождусь, когда снова смогу это сделать.

– Но…

– Никаких «но»! Мы сейчас не можем. Пойми ты это раз и навсегда!

Я молчу, я не могу ответить. Он прав. Эрик добавляет:

– Я люблю тебя, ты любишь меня. Мы вышли поужинать и выпить с друзьями. Разве это так сложно понять? Твоя беременность и наш ребенок – нечто очень важное для нас обоих, или, может быть, это не так?

Я киваю. С каждым днем я все больше люблю Медузу, но я также очень нуждаюсь в Эрике.

Он трогается и ведет машину в полном молчании до самого дома. А мне так необходима «дрожь своего сердца», как поет Алехандро Санс.

Проходят дни, и после того вечера наше общение только ухудшилось. Когда Эрик возвращается домой, с его пути убегают даже Трусишка и Кальмар. Они просто смываются!

Секс между нами очень редок. Его можно сравнить с жареным картофелем без соли. Ты наслаждаешься им, потому что он тебе нравится, но знаешь, что он может быть немножечко вкуснее со специями.

Как и каждую ночь, я просыпаюсь с жутким желанием помочиться. Я какая-то писюшка! Смотрю на часы – 02:12. К своему удивлению, вижу, что Эрика в постели нет.

Иду в туалет, а затем тихонько крадусь его искать и нахожу в кабинете. Он мастурбирует перед телевизором, просматривая видеозапись со мной и Фридой, которую он сделал в отеле. Я возвращаюсь в кровать и плачу, обиженная тем, что он не взял меня в свою игру.

Проклятые гормоны!

Я люблю свою Медузу, но я никогда больше не захочу еще раз забеременеть!

Когда он возвращается в нашу комнату, я притворяюсь спящей. Эрик ложится в кровать, и когда он обнимает меня сзади, я чувствую его огромный стоящий член и облизываюсь. М-м-м-м-м, как вкусно! Но сдерживаюсь. Не собираюсь его о чем-то просить. Я уже устала.

Не без изумления чувствую, как он целует мне плечо, шею и голову. Расплываюсь в улыбке, когда он шепчет:

– Я знаю, что ты не спишь, обманщица. Я слышал, как ты поднималась по лестнице.

Я ничего не говорю в ответ. А когда чувствую, что он снимает с меня трусики, то позволяю ему это сделать. Не пошевелившись, чувствую его руки на своей киске. О да… Он играет с ней, и когда она становится влажной, придвигает ко мне свой член и вводит его в меня.

Из меня вырывается стон, и он шепчет:

– Когда ты родишь ребенка, я на месяц закрою тебя в комнате и без устали буду тебя трахать, прижав к стенке, на полу, на столе и где бы то ни было.

Меня возбуждают его слова, я прогибаю спину и чувствую, как его пенис еще глубже в меня проникает.

– Я тебя раздену, оттрахаю, предложу тебя, и ты согласишься, да?

– Да, – глотая воздух, отвечаю я.

Эрик осторожно двигается во мне. Его толчки становятся ритмичней, и я прижимаюсь к нему еще сильнее. Резкий звук наших сталкивающихся тел еще больше нас возбуждает. Он раз за разом осторожно в меня входит до тех пор, пока больше не выдерживает и не срывается.

Когда он заканчивает, то целует меня в шею и шепчет:

– Малышка, я очень по тебе скучаю.

– А я по тебе, – отвечаю я.

Некоторое время мы лежим неподвижно, затем Эрик выходит из меня, и тогда я поворачиваюсь к нему и мурлычу:

– Любимый, прости меня.

– За что?

– За тот случай с машиной.

Из-за темноты я не вижу его глаз, он целует меня в губы и, обнимая, говорит:

– Не стоит извиняться. Все в порядке, но больше так не делай.

– Обещаю.

Чувствую, что он улыбается. Обвив его руками, ищу его губы и целую их. Я делаю это так же, как он, когда целует меня так, как мне нравится. Облизываю его верхнюю губу, затем нижнюю и, укусив ее, страстно его целую.