Владимир Лукашук - Проза жизни

Вячеслав лёг и отвернулся к стене. Ему было проще совершить нечто дерзкое, чем лежать, как отверженному.

К вечеру принесла ужин та же медсестра. С едва заметной улыбкой сказала:

– Надо немного поесть, а то сил совсем не будет.

Вячеслав слабо улыбнулся. К нему обращалась девушка! Впервые за свой тяжкий срок он видел очаровательное создание совсем близко. Где-то корка льда на стылой реки забытья начала подтачиваться обычными, тёплыми эмоциями, вопреки даже немощи. Происходящее чудилось невероятным сном.

– Как тебя звать? – произнёс он, едва сдерживая волнение.

– Разговорчики! – оборвал солдат. Прапор отлучился, и конвоир чувствовал себя тут главным.

Медсестра поставила на тумбочку тарелку с овсянкой и стакан чая. Распрямившись, чуть улыбнулась:

– Светлана.

Господи, Вячеслав готов был умереть только за то, что казашка одарила его лучезарной улыбкой. Симпатичная девушка казалась ему самой прекрасным созданием в свете! И она с ним говорит «на Вы». Так зачем ему сдыхать? Надо наоборот – надо жить! Чтобы после, возможно, познакомиться с этим ангелом с таким светлым именем. Осталось-то всего-ничего до часа, когда распахнуться тяжёлые врата. Пусть они не желают никого выпускать, да закон всё равно иногда позволял.

***

Следующим утром был обход. Через холл шло несколько врачей. Впереди – заведующий отделением – энергичный мужчина в высокой белой шапочке и белом халате. Он сразу заметил конвоиров и одинокую кровать у окна. Подошёл, кивнул на Вячеслава:

– Это что за товарищ?

Сказал, словно ни к кому не обращаясь. Но пухлый медик справа быстро отреагировал:

– Вчера из колонии привезли. Пока ничего не определённого. Но за последние дни потерял не меньше десятка килограммов.

– Почему тут лежит?

– Он же осужденный… – вставил прапорщик. – Не положены контакты с вольными.

– Меня не интересует, кто он для вас, – перебил его завотделением. Его внимательные глаза твёрдо посмотрели из-под густых бровей. – Здесь он прежде всего больной.

Завотделением перевёл взор на подчинённых:

– Положите его в палату.

– Так ведь, Николай Степанович, – замялся толстячок, – нет мест в палатах.

– А что у нас с женской палатой? – задал неожиданный вопрос заведующий.

Подчинённый смутился:

– Одно место пустует. Но мы же не положим его туда?

– Я не об этом. Поменяйте мужчин и женщин палатами. На освободившееся место положите этого пациента.

– Всех?.. – опешил толстячок.

– Ну да. Что удивительного? – удивился теперь завотделением. Недовольно глянул на помощника: – Для нас он – больной. И пусть до обеда его приведут ко мне на осмотр.

Вся свита вместе с заведующим двинулась дальше по коридору.

– Вот это да-а… – покачала головой медсестра Ольга. Она сегодня была вместо Светланы.

– Кто он? – осторожно спросил Вячеслав.

– О-о, это Алимов, заслуженный врач эРэСФээСэР, – с уважением сказала Ольга. – Николая Степановича весь Камышин знает. Хирург от Бога! Тебе повезло – он только что вышел из отпуска.

Охрана была недовольна. Однако прапорщик решил не усугублять ситуацию. Как-никак, не он тут начальник, вдруг придётся попасть к этому хирургу с болячками?

В коридоре началась суета, связанная с тасовкой пациентов туда-сюда. Кое-кто из них тоже ворчали криво поглядывал в сторону Вячеслава, но… Кто же будет возражать тому, от кого зависит твоё здоровье? Теперь конвоиры устроились уже возле палаты.

Вячеслав чуть не сгорал от стыда. Он старался не глядеть вокруг, чувствуя себе прокажённым среди нормальных людей. А через полтора часа его повели на приём к Алимову.

Процедура осмотра была не слишком приятной, да куда деваться! Выяснилось, что из задницы сочится кровь! Хирург пессимистично покачал головой:

– О-о… У вас внутреннее кровотечение. Готовьтесь к операции на завтра.

– Нельзя ли, доктор, без операции? – робко возразил Вячеслав. – Не хочется шкуру портить.

Алимов пожал плечами:

– Отправитесь обратно в колонию. Пусть там попробуют вылечить без операции, если смогут. Отличный вариант умереть неповреждённым снаружи.

Вячеслав вздохнул, молча махнул рукой. «Нет в жизни счастья, оно лишь в могиле» – вылезло из закромов памяти. Не предупреждение ли то было свыше?

Обед уже ему не принесли, дали только стакан молока. Он опять уставился за окно. Вспомнились чьи-то строчки: «Ты будешь, как больной, смотреть через окно. И кожа ссохнется, и мышцы ослабеют…». М-да… Доктор никак не мог поверить, что его будут потрошить, как тушку курицы. В каком-то смятении размышлял о том и сём. «Сочиню-ка я стихи Светлане», – родилась в мозгах бредовая идея. – Кстати, как там дальше в стихотворении? «Себя преодолеть…». Нет, я не собираюсь просто так сдаваться!».