Владимир Лукашук - Проза жизни

И всё было тип-топ поначалу. Ну, занимался фарцовкой, перекупая у иностранных студентов шмотки-пластинки-жвачки; после толкал импортное барахло на местной толкучке. Вячеслава даже задерживали менты за спекуляцию, да удавалось откупаться от алчных членов «внутренних органов». С другой стороны, преподаватели прочили Бойко хорошее будущее, замечая в нём задатки настоящего медика. Даже был назначен дежурным в группе на кафедре нормальной анатомии аж на год.

Перед очередным занятием парень спускался в подвал старинного здания, спускаясь в истинный мир мёртвых… В полутёмном зале отвратительно воняло формалином. У стен рядком лежали некрашенные гробы с прилипшими комьями земли. Что это были за гробы, никто не ведал.

На отдельных столах покоились обнажённые тела тех, чьи души уже были где-то очень далеко. В основном – мужчины разных возрастов, попадались и женщины. Мрачное зрелище вызывало у студента-медика одновременно и страх, и острое любопытство: откуда привозят трупы? Тела были относительно свежими, их только слегка охватила восковатость, хотя некоторые уже покрывались синими пятнами. Тут же стояли эмалированные баки с внутренностями людей. Кто их изымал и когда, полная тайна.

Иногда – в зависимости от темы занятий – Вячеслав посещал рядом расположенную подсобку, где в баках с формалином тоже хранились сердца, почки, печени.

Однажды парень открыл крышку и узрил полный бак человеческих мозгов. «Вот этими полушариями кто-то мыслил, мечтал, воображал… – сделал для себя открытие студент. – Всё самые возвышенное и низменное рождается в лабиринте этих загадочных извилин. Но теперь губчатая масса нейронов и ганглиев уже ровным счётом ничего не значит… И нет уже никаких жгучих страстей и порывов. Получается, суть человека – его душа, тело – лишь оболочка. Она и заставляет нас совершать и плохое, и хорошее». Подумал и забыл. Максималистскому пониманию юноши претило тогда, что некая эфемерия оказывается выше материи.

Позже Вячеслав принёс на занятие кювету с отрезанными руками. Студенты изучали мышцы, и ему досталась кисть крупного мужчины. Предплечье было препарировано, только на кисти осталась кожа. На внешней стороне ладони – ему запомнилось отчётливо – виднелась синеватая татуировка: восходящее из моря солнце. Кому принадлежала кисть: работяге, вору, моряку? Неизвестно. «Смотрите, что у него написано», – с пугливым придыхом произнесла Ида. Однокурсники сгрудились вкруг неё. На верхней части предплечья красовалась татушка, которую было трудно разобрать на сморщившейся коже. Вячеслав напряг зрение и прочёл: «Нет в жизни счастья, оно лишь в могиле». Воцарилась краткая тишина, как-будто студентам открыли страшную истину.

А потом была любовь. Сначала безумно яркая! Позже – несчастная до ожесточения. Его девушка неожиданно нашла другого. Вячеслав пытался разобраться. Но получилось только хуже. Ругань, слёзы, драка с соперником. И всё… Жить не хотелось. Парень запил вдрызг. Попались прежние дружки из гоп-компании. И понеслось!..

Как он, студент-второкурсник, попал на кривую дорожку и совершил первый грабёж с подельниками, сам не понял. Захотелось стать крутым, чтобы после появится перед прежней пассией в ином виде. Всё понеслось в чёрном смерче: бравада, кураж, пьянки и уже – вооружённый налёт на ювелирный магазин.

Его долго искали. Но мама, как всегда, была права, когда в слезах предупреждала: «Сколько верёвочке не виться, конец будет обязательно».

***

«Не станешь ли ты таким же экспонатом для медиков?» – подумал Доктор. Он трясся в «воронке». В предбаннике фургона за решёткой подпрыгивала суровая физиономия конвоира.

«Кумовья» приказали взять ему самое необходимое и следовать за ними. Вячеслав побросал в сидор мыло, полотенце, чистые трусы-носки-майку. Что ещё есть у тюремного бродяги?

Машина остановилась. Доктор сполз по ступенькам на асфальт. Мельком заметил трёхэтажное кирпичное здание, вокруг – пустырь с жалким кустарником.

Двое конвоиров доставили его лифтом на третий этаж больницы. Пожилой прапорщик с солдатом контролировали любое движение зека. Доктора довели до холла. В углу – между чахлой пальмой и окном уже стояла кровать. Незваного гостя ждала молодая медсестра-казашка, она успела застелить постель.

Вячеслав бросил сидор на подоконник и плюхнулся на кровать. Охрана уселась на стулья возле стены, поставила автоматы между ног.

– Обедать будете? – спросила казашка. Доктор отрицательно покачал головой. Он действительно не хотел есть. И злило любопытство проходивших мимо больных. Вячеслав был готов провалиться сквозь землю. Ощущал себя зверем в клетке, выставленном напоказ. И это он – наглый пройдоха и грабитель, плевавший на мнение окружающих и всякие условности! Его впервые охватило чувство стыда.