Юэда Снеж - В наших сердцах

– Ну давай разбираться. Ты приготовил шикарный подарок. Так?

Киваю.

– Ты знал про её аллергию на шоколад?

Качаю головой.

– А про то, что запах лилий мигрень вызывает, знал?

Опять качаю головой.

– Так, раз ты ничего этого не знал, почему себя во всём винишь? – разводит Иль руками.

– Э-эм… ну а… как?

– А вот так! Ты не телепат, чтобы читать её мысли и медицинскую карту, а у Киры есть язык, чтобы говорить о таких важных вещах. Когда люди встречаются или просто общаются, то они, обычно, рассказывают друг другу такие вот мелочи про себя: что нравится, что не нравится, чем увлекается, есть ли аллергии. Потому что, ну блин! Люди очень часто дарят друг другу шоколад, просто потому что он вкусный и почти всем нравится. Ну или, даже если не нравится, то они его хотя бы могут есть. Редко кому шоколад не нравится до отвращения, вообще ни разу таких людей не встречал. Да и люди с аллергией на шоколад тоже не часто попадаются. И эти вот люди должны, вообще-то, предупреждать об этом, говорить словами через рот!

Иль говорит так пылко и воодушевлённо, что один его голос заставляет как бы очнуться, встрепенуться, сбросить с себя уныние, которое, кажется, намертво въелось в душу и сопротивляется.

– Но вечер-то всё равно испорчен, – бурчу я и снова прячусь за кружку.

– Ну да, испорчен. Только ты в этом не виноват, – снова с жаром начинает Иль. – Ну и думать по типу: «Вот вечер сложился неудачно, всем плохо, такое бывает, но в следующий раз будет лучше» совсем не то же самое что: «А-а! Я такой идиот, я всё испортил, один я во всём виноват!».

Непроизвольно улыбаюсь. Иль очень точно подметил, именно так я и думаю. Вот умеет же он такое ловить и нужные слова находить. Вроде бы немного разговаривали, а ощущаю себя гораздо лучше, спокойнее как-то. Будто бы всё это время я сидел в душной комнате, задыхался от пыли собственных мыслей. Но вот пришёл он и распахнул окно. И сразу стало свежо и даже просторно. И лёгкие с удовольствием впитывают чистый воздух, наполняются им, а пыль, размётанная ветром, лежит теперь по углам. Взять бы веник в руки и вымести весь мусор прочь.

– Ты психологом никогда не хотел стать? – спрашиваю я, чтобы скрыть свою неловкость, и беру ещё одно печенье.

– Психологом? – переспрашивает Иль, усмехнувшись. – Не-е… Я так, кустарю понемножку. То заказчицу гружёную разгружу, то косплееров замороженных растормошу.

– Замороженных? Это в каком смысле?

– Стеснительных, зажатых, неуверенных, – поясняет Иль.

А я удивляюсь, вспоминая всех этих ярких, невероятных людей. Стеснительность? Неуверенность? Зажатость? Да где? Чтобы надеть костюм и выйти в нём, нужна недюжинная смелость. Как же эти люди могут быть неуверенными в себе?

– Чтобы надеть костюм, много смелости не нужно, – будто бы читает мои мысли Иль и говорит полную противоположность. – Тут даже наоборот. Костюм срабатывает, как маска. Типа, это уже не я, а персонаж. Но чтобы играть персонажа, нужна внутренняя свобода. А очень часто именно её и нет. И маска остаётся маской, не прирастает к лицу. Понимаешь, о чём я?

Медленно киваю, кажется, начиная немного понимать, о чём говорит Иль. Я просто представляю, как я, стеснительный и зажатый, надеваю костюм в надежде, что он поможет избавиться от комплексов, но… он не помогает. Костюм остаётся просто яркой тряпкой. Он не делает из меня актёра. Если я сам не играю, то костюм просто висит на мне, как на манекене.

– Сделать уберсложный костюм гораздо проще, чем отыграть самого простого героя, – говорит Иль. – Поэтому многие предпочитают дефиле в замороченных костюмах и не идут в сцен-косплей. Они предпочитают демонстрировать костюм, просто замирать в нужных позах, получать таким образом внимание. И тут отражается только одна сторона косплея – costum. А игра, play, отсутствует. И чем дальше, тем эта тенденция очевиднее, – вздыхает Иль и усмехается. – Блин, ворчу, как старый дед. Но мне реально обидно за сцен-косплей, он загибается! На некоторых фестивалях его уже даже из программы хотят убрать. На нашем местном, например. А ведь именно с него начинался фестиваль. Вообще косплей в нашем городе начинался именно с него – со сцен-косплея!

– Загибается? – удивляюсь я.

Мне сложно в это поверить, ведь было столько выступлений. Хотя… сценок вспоминается не так уж и много. И самая яркая как раз сценка Иля.

– Ага, – разводит руками тот. – Мало кто хочет заморачиваться. Это ж, боже мой, сборы, репетиции, это же напрягаться нужно, играть чего-то… Кому это надо? Только такому психу, как я.