Юэда Снеж - Фиолетовые уши

Он резко распахнул дверь и, шагнув в комнату, огляделся. Почти вся компания была в сборе и тихо переговаривалась. Только старушка с безмятежной улыбкой мирно дремала в дальнем углу.

– Здравствуйте! – громко и отрывисто произнёс он. – Меня зовут господин Надо.

– Здравствуйте! – приветливо улыбнулся лохматый паренёк, что сидел на столе, и даже не подумал с него слезть.

С первого взгляда было понятно – Мастер. Только они носили одежду с таким обилием карманов, карманчиков и карманищ, из которых торчали иголки, нитки, лоскуты ткани, ножницы, бумага, линейки, лаки, зажимы для волос, баллончики с краской и прочие инструменты. И только они могли разобраться, что и где у них лежит.

– Чем обязаны? – спросил он.

Такая манера никогда не нравилась господину Надо, поэтому он произнёс как можно суше:

– Я являюсь заместителем вдохновителя проекта, и в мои обязанности входит ведение всех дел на период отсутствия руководства.

– Понятно, – как ни в чём не бывало кивнул парнишка. – А что случилось с Вени?

Поморщившись от такой фамильярности, Надо ответил:

– Госпожа Вдохновение приболела…

Он не успел ещё договорить, как со стула взволнованно вскочила красивая, ярко накрашенная брюнетка в цветастом шёлковом платье с глубоким декольте.

– Заболела?!! Вени заболела?! – она смотрела на него так, будто он сообщил, как минимум, о кончине госпожи Вдохновение. – Что с ней? Что-то серьёзное?!

Брюнетка подбежала к Надо и порывисто схватила за руку, тот непроизвольно отшатнулся.

– В какой она больнице? – требовательно спросила женщина. – Её нужно проведать. Сегодня же! – И, обернувшись к остальным, решительно добавила: – Прямо сейчас!

– Ция, успокойся, – оборвал её ровный голос.

У окна, зажав в тонких пальцах длинную сигариллу, стояла женщина в брючном костюме. Минимум косметики и тугой узел чёрных волос подчёркивали её строгость и флегматичность. Если не знать, что брюнетки – близняшки, то их сходство и вовсе можно не заметить.

– Господин Надо ещё ничего не сказал, а ты уже панику наводишь.

Мысленно порадовавшись гласу разума, Надо слегка склонил голову перед дамой.

– Благодарю, госпожа Логика. Вы совершенно правы – не нужно паниковать. Госпожа Вдохновение просто переутомилась, сейчас отдыхает дома и обещала через пару дней вернуться, – произнёс он, безуспешно пытаясь вырвать руку из цепких пальчиков Ции.

– Ну… раз так, – растерянно протянула та, – наверное, её не нужно беспокоить. Пусть поправляется.

Выпустив наконец руку господина Надо, Ция направилась к столу, но на полпути остановилась, оглядела собравшихся и с новым воодушевлением затараторила:

– А может, тогда её как-нибудь поддержать? Ну там, передать коробочку любимых конфет. Вени очень обрадуется!

Логика, проводив меланхоличным взглядом струйку дыма, сделала новую затяжку. Мастер нахмурился и озабоченно почесал затылок. А господин Надо еле сдержался, чтобы не заскрежетать зубами.

– Леди Эмоция, это всё очень мило и трогательно, и леди Вени, конечно же, оценит такую заботу, – с лёгкой улыбкой произнёс элегантный господин средних лет, вольготно развалившийся на мягком диване. Внешность господин имел аристократическую, а вид – совершенно скучающий. – Но не кажется ли вам, что подобными делами нужно заниматься в нерабочее время?

В его голосе, мягком и глубоком, явственно звучали нотки иронии, но к кому она относилась – к Эмоции или к нему – Надо так и не понял. В любом случае, брюнетку это урезонило.

– Да, Эт, вы правы, – Эмоция шмыгнула носом и смущённо потупила глаза. – Что-то я… переволновалась. Извините…

Когда она уселась на диван, выказывая всем своим видом искреннее раскаяние, все взоры снова обратились к господину Надо. Тот откашлялся и продолжил, будто его и не прерывали:

– Так вот, пока госпожа Вдохновение болеет, с вами буду работать я. И давайте уже приступать, – Надо оглядел своих коллег. – Для начала мне необходимо войти в курс дела. Кто-нибудь, позовите, пожалуйста…

– А никого и не нужно звать, – раздался из-за спины старческий, но довольно бодрый голос. – Вот он я.

Господин Надо обернулся, да так и застыл с открытым ртом.

В комнату, подволакивая одну ногу, вошёл пожилой господин. При взгляде на него как-то сами собой вспоминались строки из детской песенки: жил на свете человек – скрюченные ножки, и гулял он целый век по скрюченной дорожке.