Георгий Мо - Эровый роман. Книга первая

– Устаете любить женщин? Секс – приятное времяпрепровождение, тем более если есть на это время и возможности.

– Разве это можно назвать любовью? – я усмехнулся. – Секс… Вы, конечно же, правы. Секс – он прекрасен. Любопытство от новых впечатлений с разными женщинами подстегивает на новые приключения.

– Тогда, что же Вас смущает? Я не понимаю Вашу мысль.

– Я боюсь, что это никогда не закончится. Но, предугадывая Ваши доводы, я скажу, что дело не в моем возрасте, а в том, что девушки быстро становятся мне неинтересны. Я боюсь, что тяга к новой женщине прекратится не от того, что я начну стареть и мои физические возможности, как мужчины, ослабнут. Нет, совсем не так. Я боюсь, что не захочу больше пробовать. Боюсь устать от постоянных поисков.

– Рустем. Сказать честно?

– Конечно. В чем смысл разговора, если юлить? Честность, тем более врача, – это то, за чем я и пришел.

– Я не уверен, что за этим. Я вообще не уверен, что Вам нужен психотерапевт. Ведь когда ко мне приходит человек за помощью, он всегда охвачен тревогой, навязчивой идеей. Его мучают фобия, бессонница. Он зависим от чего-то или очень устал. В Вас я не вижу ни того, ни другого, ни третьего.

– Который раз Вы желаете от меня отделаться. Неужели я такой сложный пациент? – несколько с иронией спросил я.

– Не-ет. Кажется, что помощь Вам не нужна. Вы очень уверены в себе. Допускаю, что очень успешны по жизни. Женщины…

– Беседа ради беседы. Как Вам такой ответ?

– Даже так? Тогда зачем психиатр? Почему не психолог? Я – врач. Я лечу людей. От чего мне Вас лечить?

– Хы, – улыбка все сильнее наполняла меня.

– Снова я попадаю в точку. Не так ли, Рустем?

– Так ли. Только выговариваться мне не хочется каждому встречному. Я не готов выворачивать свою жизнь, свою подноготную у человека, который работает психологом. Просто болтает о том, о сем. Я не могу довериться любому. Вы – врач. Вы – профессионал своего дела.

– Вновь вопрос о доверии. Ну, конечно!

– Зачем мне рисковать? Прыгать в пропасть с неизвестным дном? Я не такой человек.

– Вы боитесь того, что откровения, услышанные от Вас, уйдут куда-то?! – доктор сильно встревожился.

– Меня приучили к тому, что не стоит рассказывать то, чем потом тебя могут ранить.

– Разговор о семье. Разве этим можно ранить?! – беспокойство в голосе врача все больше выдавало напряжение, охвавшее его по какой-то непонятной причине.

– Ошибаетесь.

– П-почему? Почему-у?

– Потому что семья – это всегда очень близко к сердцу. Как не этим можно сильнее ранить человека. Причинение вреда семье – всегда наивысшее надругательство. А уж над памятью о любимых – тем более. Потому что у любви не бывает старости. Она всегда молода. Она не умирает по естественным причинам. Ее смерть – всегда трагедия. Она либо есть и остается навсегда, либо умирает резко, – вздох. – Да, я не раскрываю тайны космического масштаба. Но для меня лично это очень важно. То, что мне дорого.

– Вы про предательство.

– В том числе. Врачу довериться как-то сподручнее. Не считаете? Меня очень устраивает, что Вы даете клятву. Пусть это все и несколько…

– Я понимаю Вашу мысль. Но Вы все равно не переубедите меня в том, что Вы не нуждаетесь в моих услугах.

– Пусть так. Вы мне просто симпатичны.

Аванс для души, в виде моего доверия, доктору стал более понятен. Но от этого его неуемные тараканы в голове не разбежались прочь, скорее, наоборот, сгустились в одну область и стали натягивать струны нервозности еще больше, пытаясь наконец-то выучить какую-либо мелодию. От этого он сдвинул густые брови ближе к переносице и задумался на мгновение, ведь мое доверие, данное ему мною как награда, было ему испытанием.

– Что же Вы хотите… Что Вы ищете, Рустем?

– Что ищу?

– Да. Вернемся к разговору о девушках!

– Я думаю, что… Что-то особенное, необыкновенное. Наверное, так. То, что поразит меня сверх меры.

– Однажды все равно Вы полюбите. И все изменится. Она будет и особенной и необыкновенной одновременно.

– А Вы считаете, что я не любил? – спросил я почти шепотом.

– А любили?

Только к ночи капли за окном перестали хлюпать. Скоротечная жизнь этого дождя пришла к логическому завершению. Он весь день и весь вечер пытался справиться со своей задачей – добить последние ржавые листья с деревьев. Но, кажется, снайпер из него так себе – снова придется его подельнику ветру заканчивать мокрую работу. И тогда влажные серые улицы покроются новыми красками. Все цвета палящего солнца окажутся в лужах: от бледно-желтых до темно-карминных, похожих на вязкую венозную кровь. Но осени давно пора закругляться со своим багрянцем, а потому этот листопад совершенно не жалко. Я бы и сам мог расстрелять эту странную погоду, но боюсь, что патронов и сил на этот маскарад не хватит.