Георгий Мо - Эровый роман. Книга первая

– А-а. Только на меня. Ну пусть хоть так.

– Ты, конечно, забавный. Песня про черный бумер нравится тебе, но слушать ее должен я. Это очень в твоей манере.

– Ну как-то так, – он, с легким сочувствием ко мне, улыбнулся. – Слушай еще анекдот… – и продолжил свою традицию юморить.

Выехав со двора офиса, мы рванули в ресторан. По пути Андрей травил свежими пошлыми и порой глупыми анекдотами, которые, впрочем, периодически были даже очень смешными или в тему.

– Может же быть у интеллигента какое-то безобидное хобби, – крутилось у меня в голове под улыбкой анекдотов.

Поужинав, я довез Андрея до его дома. Попрощавшись, он скрылся за шлагбаумом, а я поехал дальше. Еще пару светофоров по прямой, поворот направо, тут же налево и вот я почти на месте. Меня встретил мой девятиэтажный дом современной постройки из кирпича цвета недозрелого абрикоса. Напротив моих окон обосновался крупный банк, а сзади него располагалась прокуратура. Здесь всегда можно было встретить грустных людей. Кредитное учреждение впереди дома было как знак цели к заработкам, а сзади находилось здание органа государственного надзора, которое намекало, чтобы я был очень аккуратен. Именно так я себе и объяснял такой странный судьбоносный выбор квартиры. И каждый раз, когда я шел от машины до подъезда, огромная вывеска этого слова из одиннадцати букв бередила мне нервы.

Я принял душ. Переоделся. Спешил на обещанные икру и рыбку. Я точно знал, что Василий не мог меня позвать для того, чтобы просто наслаждаться общением под деликатесы. Его сальной морде, конечно, что-то было нужно. И я наверняка понимал что.

По обычаю, он встретил меня показательно дружески с оттенком жеманности. Мне снова удалось подколоть его нагеленными волосами, предложив подкрасить и ресницы. Он, как всегда, злился. Его скулы пульсировали, выпуская из себя похотливую конскую дрожь. Но в этом и был весь Пегов. Он редко выдавал длинные монологи под мои подколы. Всегда лишь странно хмурился, отшучивался и натягивал тонкие губы от злости. Я же, в ответ на его гримасы, одаривал только вселенским равнодушием. И так было всегда. В этом было наше общение.

Он пригласил к себе в кабинет. Этот диалог должен был состояться непременно тет-а-тет, хотя и в приемной не было ни души. Он почти сразу стал рассказывать мне с огромной долей агрессии о своих проблемах и недавних разговорах с очередными бандитскими мордами. На что я лишь скупо ухмылялся.

– Зачем ты мне это рассказываешь? Мне какое дело до ваших дел?

– Ну да… Как же я мог забыть о Вашей животной персоне, кормящейся в каком-то другом водоеме!

– Пусть так. Тебя это раздражает?

– Не думаю. Я вообще предпочитаю не знать об этом. Но… неужели тебе совершенно не интересно, что происходит вокруг тебя и твоего любимого Шефа?

– Это не мои заботы. Мне и своих хватает. Я же не вешаю на тебя свои проблемы.

– А разве они есть? – лицо его исказилось. – Кажется, что мы все возимся в куче дерьма, как навозные мухи, а сливки жрешь только ты.

– Не знаю. Мне икру и рыбу никто не возит. Приходится отовариваться в местных супермаркетах. Как жаль… Что ты на один из них положил глаз.

– О! Ты даже об этом в курсе. Интересны твои источники. Хотя… Я знаю, что ты не проболтаешься.

– Жаль! Хорошая сеть. Мне нравятся там пиццы.

– Что больше негде пожрать пиццу?! – он невротично дернул головой.

– Не знаю. Мне нравилось там. Около дома.

– На кой хрен ты купил себе жилье напротив моей работы? Вот что бесит!

На это я лишь смог улыбнуться с присущей мне хладнокровной издевкой. Но это был верный признак того, что я под свежим наркотическим опьянением. Не более того.

– И кто тебе возит деликатесы с Камчатки?

– Да-а есть товарищи хоро-ошие. Всегда угостя-ят. Привезут вку-усности. Я вот еще кра-аба жду, – тянул он, как обычно, речь. – Если понравилась икорка – могу дать полкило. Еще не все по домам растащили.

– Какой ты щедрый. Других тоже подкармливаешь?

– Других – нет! Тебя хотел! Ты так похудел в последнее время. Ты, кроме наркоты, что-либо жрешь? Пережива-аю!

– Да не переживай, я не голодаю, Вася. Я, в отличие от тебя, не имею склонность постоянно что-то держать во рту. Много жрешь. Живот растет.

Его взгляд замер на мне. Он внимательно осматривал мое лицо и молчал. И его глаза все также быстро моргали. Неестественный темный цвет глаз держал мертвой хваткой мой взгляд. Я видел, как они лихорадочно блестели. Именно это и выдавало его внутреннее волнение, которое он с усилием пытался побороть, дожевывая бутерброд с икрой. Мне было легко наблюдать за его играющими чертами лица. Они читались по щелчку пальцев – легко и понятно. Именно поэтому он периодически брал в руки какие-то предметы со стола и менял их местами. А порой потирал ладонями лицо, будто сильно потея. Это был еще один верный признак того, что он был в определенном напряжении. Но речь его все равно была четкая и очень твердая – заученная, отчеканенная.