Елена Левашова - Только вернись

– Ты рассказал ему, что у меня другое имя? – недоумевает она. Цокает своими тоненькими каблучками, обостряя мое напряжение до максимума. Единственное, что мне сейчас хочется – разложить ее на заднем сидении и трахать до черных мушек перед глазами. Вернее, не так – позволить ей меня оседлать… Хочу видеть ее лицо, пухлые от прилившей к ним крови губы, темные вытянутые соски, качающиеся перед моим лицом. Хочу… Как безумец или оголодавший нищий. Но, чтобы покорить добычу, мне нужно сначала потрудиться.

Незаметно поправляю брюки, вновь ставшими тесными, и сажусь за руль. Посмотрим, что Свирепому расскажет Кара… Мне и самому интересно послушать.

Офис Всеволода Ивановича находится на окраине города, вдали от заглушек сотовой связи и, очевидно, любопытных людей. Уж не знаю, какие методы он использует в работе, но Аркадий – мой близкий друг и партнер нахваливал его, как сваха невесту.

– Здравствуйте, я Глеб, а это Каролина, – жму руку мужику, встретившему нас на входе.

Свирепый выглядит, как блатной мужик из девяностых: бритый затылок, толстая золотая цепочка на шее, золотые огромные часы на левом запястье и бархатный, ярко-красный пиджак, облепляющий его широкие плечи. Каролина опасливо озирается, но быстро берет себя в руки. Улыбается в ответ на приветствие Свирепого и садится в красное кресло из кожзаменителя.

– Каролина Дмитриевна, я могу говорить откровенно? – начинает Всеволод, усаживаясь за стол.

– Да…

– Обычно похитители детей – бывшие супруги или партнеры. Вы точно знаете, что отец ребенка не похищал вашу дочь?

Она мнется… Кусает вмиг побледневшие губы и нервно вскидывает ладонь, растирая лоб.

– Глеб Андреевич обрисовал мне подробности дела и сказал, что отцом девочки является Виталий Харин. Вы с ним связывались?

– Он совершенно точно не похищал мою дочь, – теребя ручки сумки, произносит Кара. Бледная, испуганная, она выглядит так, словно боится Харина. – Мы расстались друзьями, и я никогда не чинила препятствий для их с Миланой общения.

– Не похищал, – победоносно выпаливает Свирепый. – У него нет причин ее похищать, потому что Виталий не отец девочки. Почему вы врете, Каролина? В ваших интересах говорить правду.

– А с чего вы взяли… Как это не отец? Он ведь… – сглатывает она и прилипает взглядом к носкам своих элегантных дорогущих туфелек.

– Мое дело расследовать. Мне за это платят. Утром я позвонил Виталию Харину. Он женат, а его супруга ждет малыша.

– Ну и что? У каждого из нас своя жизнь и…

– Виталий сказал, что у него никогда не было с вами интимных отношений. Его удивил мой звонок. Он сказал, что не видел вас шесть лет.

– А вот это ложь! – взрываюсь я. – Я сам видел фотографии, на которых они обнимались. От кого твоя дочь, Кара? Вспоминай своих многочисленных мужиков! Может, папаша запоздало вспомнил о дочери и…

– Я не помню, – бескровными губами шелестит Кара. – И… Я не знаю, от кого Милана. У меня было много мужчин. Я со многими спала, – добавляет, сверля меня уничтожающим взглядом. – Всех не упомнишь… Поэтому даже предположить не могу, от кого она. Но… Я никому не говорила, что родила. Никто из этих мужчин не знает о дочери.

– Но ведь кто-то из них мог узнать и отомстить вам? – наседает на Кару Свирепый.

Я же с трудом справляюсь с яростью… Хочется разнести к чертям собачьим кабинет и трясти ее плечи, пока не признается. Вот тебе чистая любовь – жри ее большой ложкой. Только смотри не подавись. Ложь, одна лишь ложь… Все ее слова тогда, признания и моя уверенность, что у нас будет по-другому, не так, как у всех…

– Хорошо. Давайте отложим эту версию. Но вам не помешает проверить всех потенциальных отцов девочки, вдруг они…

– Простите, Всеволод Иванович, мы можем поговорить наедине? – смахнув с щеки слезу, спрашивает Кара.

Каролина.

Не помню, чтобы когда-то чувствовала такое жгучее, иссушающее душу унижение. Как будто я и есть та женщина, что спала со многими и забеременела неизвестно от кого… Взгляд намертво прилипает к полу, руки дрожат, а щеки пылают от тяжелого, направленного прямо на меня взгляда Глеба… Он ждет моих откровений? Черта с два Вяземский их услышит!

– Простите, Всеволод Иванович, мы можем поговорить наедине? – выдавливаю хрипло. От волнения горло становится сухим, как будто в него насыпали песка.

– Конечно. Глеб Андреевич, я позову вас. В коридоре есть удобный диванчик и аппарат с кофе, – натянуто улыбается Свирепый, встречая перекошенный взгляд Глеба.