Татьяна Пасмурова - Люблю тебя. Прости

Глава первая

Илья. Август 2019 г.

– Прости, но мне надоело быть твоей нянькой. Боже, двадцать два года! Двадцать два года ты сидишь на моей шее и не пытаешься с нее слезть! Господи, да где бы ты уже был, если бы не я? Гнил бы в могиле? Валялся бы под забором? Чего же ты молчишь? Ты всегда молчишь! Как можно быть таким бесчувственным болваном?

– А что тут говорить? Тебе надоело меня спасать. Тебе надоело меня любить. Ты хочешь чувствовать себя женщиной, а не приложением непонятно к чему. Все предельно ясно. Только непонятно, почему именно сегодня? Если ты помнишь, то сегодня свадьба нашего сына.

– О, вот это-то я как раз очень хорошо помню, но свадьба уже закончилась, Молодые уже в самолете. Да и потом, дети в курсе. Они знают, что я ухожу к Роману. И Настя, и Виталик все прекрасно понимают, они…

– Вот как, они знают, что ты уходишь к Роману? А Роман – это кто?

– Да ты издеваешься!

– Я, правда, не помню! А что, я должен его знать?

– Это мой одноклассник. Был влюблен в меня по уши, а я всегда хотела замуж только за военного, поэтому он из-за меня в военное училище пошел.

– Но тут ты встретила Грабовского и не удержалась.

– Не юродствуй.

– Да я и не пытаюсь. А почему раньше не ушла?

– Потому что он не был свободен, а сейчас развелся ради меня. Короче, завтра, вернее, сегодня утром самолет в Москву, я улетаю.

– Хорошо.

– Хорошо? Вот так просто – хорошо? Ты даже не попытаешься меня удержать?

– Нет. А стоит?

– Ну, знаешь, хотя бы для вида позлился бы.

– Это что-нибудь изменит?

– Нет, ничего.

– Тогда какой смысл психовать?

– И то верно.

– Может быть, попьем чайку перед дорогой?

– Давай.

В три часа ночи на девятом этаже многоквартирного дома горел свет. Два человека – мужчина и женщина – сидели за кухонным столом и в полной тишине пили чай. Они сидели напротив, но не смотрели друг другу в глаза. Молчание угнетало, но и говорить, в принципе, было больше не о чем. Оба прекрасно понимали, что двадцать два года брака не прошли даром, свидетельством тому были двое уже взрослых детей и одна чудесная внучка. Вот только что-то пошло не так, и уже, по-видимому, давно, коль нет сил скандалить, выяснять отношения, пытаться что-то исправить, только стойкое ощущение необратимого конца, конца общей истории. Через несколько часов каждый из них начнет новую главу своей жизни.

– Мне пора. Через шесть часов самолет.

– Тебя отвезти в аэропорт?

– Нет, я возьму такси.

– Хорошо.

– Все вопросы с недвижимостью решим позже. Думаю, что развенчаться труда не составит. Надеюсь, что с разводом проблем тоже никаких не возникнет. Мы же взрослые люди, сможем решить все полюбовно?

– Думаю, да.

– Прекрасно. Поможешь мне вынести чемоданы?

– У тебя и чемоданы собраны? Оперативно, ничего не скажешь.

– Странно, что ты их не заметил, я практически не таилась.

Машина пришла быстро. Мужчина уложил в багажник чемоданы и, не оглядываясь, направился в подъезд.

– Постой, – женщина подбежала к уже практически бывшему супругу, повернула его лицом к себе и заглянула ему в глаза:

– Спасибо тебе за то, что отпускаешь.

– А у меня есть выбор?

– Нет, но спасибо тебе еще раз. А это – мой прощальный тебе подарок, – она протянула мужчине мятый клочок бумаги.

– Что это?

– Ее номер телефона…

***

«Ее номер телефона», – это была первая мысль, пришедшая в голову Илье. Мужчина попытался было открыть глаза, но пронзительная боль от яркого света заставила его сразу же закрыть их. Он попытался сосредоточиться на своих ощущениях, но без толку. От любой попытки пошевелиться или подумать начинало жутко мутить. Адская боль разрывала голову. Если бы сейчас перед Ильей возник джин, он бы попросил у того только одно – гильотину, чтобы покончить со всеми этими мучениями.

– Здорово, брат! Смотрю, ты весело проводишь время?

– Вано, ты как тут… – но фразу закончить Илья так и не успел. Рвотные массы с таким остервенением вырвались наружу, что Иван просто не среагировал вовремя – не успел сбегать на лоджию за тазом. И великолепный ковер ручной работы, когда-то подаренный Илье одним туркменским партнером, пришел в такой ужасный вид и стал источать такой омерзительный запах, что от него уже и Ивану стало резать глаза. Несмотря на жалкие попытки прекратить блевать, Илья ничего не мог поделать со своим организмом, решившим избавиться от всего того дерьма, что влил в себя Илья за последние несколько дней. Судорожные спазмы не прекращались несколько минут, в течение которых Ивану казалось, что старший брат вот-вот задохнется, однако до такой крайности не дошло. Спазмы стали ослабевать. Постепенно Илья успокоился, поднял голову, и на Ивана посмотрели уже не совсем мутные глаза.