Татьяна Грачева - Сандалики

Открывая дверь машины, она наконец придумала для него правдоподобное железное алиби: распространённый модный аромат мог прицепиться к нему в любом общественном месте, даже в магазине, очень уж он стойкий и приставучий.

Удовлетворившись этим, Лёля завела машину и вырулила со двора. В этот раз душевная боль не была резкой, скорее тягучей и нудной, словно давнишний синяк, по которому случайно ударили снова.

Её любовь переживала взлёты и падения, валялась растоптанная в ногах и парила в небесах, пусть недолго, но и такое бывало. А родилась постепенно, вместе с взрослением самой Лёли. Но вот осознание чувств оказалось довольно болезненным и стоило разрушенной дружбы.

Каждый год в школе устраивали день самоуправления. Эту традицию ненавидели учителя, но обожали ученики. Педагоги выбирали себе замену среди старшеклассников, которые целый день преподавали их предмет. Учителя, естественно, подстраховывались заранее: успевали провести все диктанты и контрольные, пропускали новые темы, оставляя для дня самоуправления повторение пройденного или что-нибудь совсем лёгкое.

Лёля втайне надеялась, что мама назначит её своей заменой, но Нина Валерьевна за несколько дней за ужином преподнесла новость, что уроки географии будет вести Лёлин одноклассник – отличник и гордость школы. Лёля молча проглотила обиду вместе с макаронами. Мама не посчитала её достойной. Это было ожидаемо, но всё равно неприятно.

За день до знаменательного дня учительница истории предложила ей временно занять своё рабочее место. Лёля обрадовалась и испугалась одновременно. Доверие опытного педагога льстило, но необходимость оказаться под обстрелом глаз учеников вызывала дрожь в коленках. Лидия Петровна успокоила: нужно просто выслушать пересказ параграфа у тех, кто сам вызовется отвечать, и поставить оценки карандашом. Лёля заранее изучила расписание уроков. Шестиклассники пугали меньше всего, но последнее занятие она должна была провести у десятого «А». Её родной «Б» недолюбливал «ашников» и во всём соревновался с ними. Между параллельными классами давно шла неофициальная война, нарочно подогреваемая учителями.

Лёля боялась, что ученики просто сорвут урок и опозорят её перед мамой-завучем, но проблемы пришли с другой стороны. Стоило Маше узнать, что Лёля будет вести урок в классе, где учится Герман, у неё сорвало тормоза. Сначала она предложила тайно поменяться местами, потом, принялась напрашиваться на занятие в качестве стороннего наблюдателя. Получив отказ по обоим пунктам, стала атаковать просьбами передать записку. Лёля долго отбивалась, но, оказалось, что проще остановить торнадо, чем Машу, решившуюся на письменное признание в любви.

Накануне дня самоуправления Лёля основательно подготовилась: прочитала параграфы, по которым будет гонять учеников, выгладила белую рубашку и начистила туфли. Первый урок оказался самым сложным. Ребята, взбудораженные анархией, никак не могли собраться и проявить серьёзность, хихикали, переговаривались. Но после первой тройки, пусть и поставленной карандашом, затихли и стали тянуть руки. Лёля расслабилась и даже начала получать удовольствие от новой серьёзной роли, но на перемене после пятого урока объявилась Маша, раскрасневшаяся и растрёпанная. Она мяла в пальцах обрывок тетрадного листа и нервно оглядывалась по сторонам.

– Вот. Передай.

Лёля нехотя взяла слегка влажный от потной ладони листок.

– Маш, может, не надо? Мне неудобно. Как я ему вообще передам записку?

– Неудобно ей. Подруге помочь не можешь? – Маша накрыла рукой записку в ладони Лёли и заставила сжать ее в кулаке. – Что тебе стоит? Просто передай.

Лёля спрятала листок в карман брюк и нехотя побрела в класс, дожидаться прихода «ашников».

Они ввалились в класс с опозданием, выказывая пренебрежение к несерьёзной замене, рассаживались шумно и долго, но в течение урока не досаждали, вели себя вполне прилично. Если и переговаривались, то не в полный голос, и умудрились воздержаться от скабрезных шуток.

Лёля ёрзала на стуле, с опаской поглядывая в сторону Германа. С шестого класса он заметно вырос: возвышался над головами не только большинства учеников, но и учителей. Однако долговязым не казался, скорее мощным. Высокий рост позволил ему стать лучшим доигровщиком в команде. Герман выступал за сборную района, и все в один голос пророчили ему карьеру спортсмена.

Герман поймал один из её пронзительных взглядов и широко улыбнулся. Лёля тут же отреагировала румянцем и уткнулась в учебник. Больше старалась в его сторону не смотреть, но Герман, наоборот, начал приглядываться к Лёле, нарочно смущал пристальным вниманием.