Александр Уваров - Лемурия

— Не надо! — отрезал Игнат. — Ничего не будет. И приезжать не надо! У меня тишина, покой, мне гости не нужны.

— А, может…

И в голосе журналиста зазвучали нотки недоверия и иронии.

— …вы пробуждения собственной совести боитесь? Ведь до сих пор остаётся до конца невыясненной ваша роль в трагической гибели писателя. И некоторые вопросы…

— Замолчите! — возмущённо прикрикнул на него Игнат.

И в волнении, встав со скамейки, начал бродить вдоль розовых кустов, рукавом задевая вздрагивающие от неожиданности колючие ветки.

— Не смейте! Не смейте так говорить! Моя роль… Сопляк вы, Залевский. Самоуверенный и невежественный мальчишка! Я был его издателем на протяжении многих лет. Я вытянул его из дыры забвения, и благодаря мне он оставил хоть какой-то след в этом мире. А в те времена, между прочим, и талантливые, и очень талантливые, а то и безусловно гениальные люди уходили безо всякого следа. Время было такое, бесследное… Люди как камешки в болото — булькали. Есть человек — и нет его. Исчез. Что вы знаете о нашем времени? Что вы знаете о той трясине, в которой мы барахтались? Мы были последние, помнившие о том, что в мире есть ещё что-то, помимо денег и вещей. И нам-то было мучительно болотную воду глотать. А вам уже — нет. Потому что вы в болоте и родились. А теперь о совести вспоминаете? Сами-то помните, что это такое?

Залевский, не сдержавшись, хихикнул в ответ.

— На диктофон разговор пишете? — догадался Игнат.

— Я ж с смартфона звоню, — пояснил журналист. — Теперь уж без диктофоном обходимся. И так все разговоры пишутся по умолчанию, по базовым установкам. Благо, память позволяет. Так, стало быть, не спокойно у вас во внутреннем вашем мире. Иначе откуда такие эмоции? Бушует там что-то…

— Внутреннего мира прошу не касаться, господин провокатор! — заявил Игнат. — Скрывать мне нечего, и с совестью своей я… В общем, мира как-нибудь достигну. А коли уж пишите этот разговор, то прослушайте эту запись на досуге. Внимательно прослушайте. И передайте как-нибудь прислучае вашим китаизированным и американизированным зрителям, что я не хочу… Слышите? Не хочу, чтобы Искандеров воскресал здесь, у нас. Не хочу, чтобы он вернулся в это мир! Потому что ему здесь было плохо. Пло-хо! Он ушёл от нас добровольно и незачем за уши тащить его обратно. Пожалейте грешную душу, не донимайте вашим телевизионным спиритизмом. И ещё…

Игнат остановился и ковырнул землю носком сапога.

— Я категорически запрещаю вам публиковать запись этого разговора! В любом виде! Опубликуете — засужу! Силёнки у меня ещё остались, а уж опыта — поболе, чем у вас. Так что не сомневайтесь…

Он выждал секунду и отрубил резко:

— Засужу!

И отключил телефон.

Потом, проходя мимо дома, крикнул в сторону веранды:

— Антонина! Тоня! Где у нас лопата?

Из глубины вернады донёсся слабый всхлип и обрывок фразы:

«…эвакуатор… ветеринарный…»

— Не позволю! — заявил Игнат. — На городское кладбище я Найду не повезу! Здесь будет лежать!

И, размахивая руками, побрёл к стоявшему в отдалении от дома серебристому металлическому контейнеру, где держал он под замком всяческий хозяйственный скарб, необходимый для дачной жизни.

Кажется, была там и лопата со складной ручкой.

Алексей прождал жену до позднего вечера. Ждал беспокойно.

По его просьбе Махатхир пару раз даже выходил на улицу, осматривая окрестности виллы (почему-то казалось Алексею, что Ирина где-то рядом… стоит, быть может, на соседней улочке, не решаясь вернуться).

И, выполняя совсем уж настоятельную просьбу хозяина, пытался позвонить в полицейское управление и заявить о пропаже. Но тут выяснилось, что его познаний в местном языке совсем даже недостаточно для такого серьёзного разговора, да и полицейские, судя по всему, быстро поняли, что имеют дело с мигрантом и общение прекратили очень быстро.

— Ноу эффект, босс, — доложил Махатхир и печально вздохнул.

Алексей, раздобывший уже где-то пачку крепчайших местных сигарет, чиркнул колёсиком зажигалки и торопливо, неумело прикурил.

Вернее, попытался прикурить. Сигарета зашипела, выпустила малое облачко серого, пахнущего горелыми стружками дыма, и тут же погасла.

— Дура, дура ведь… — по-русски ответил ему Алексей. — А ты помочь не можешь.

— Олл Ай кен ду! — и слуга склонил голову.

— Ладно, не оправдывайся…

Ещё раз щёлкнул Zippo.

Подержал, подсушивая, сигарету над пламенем.

— Ронг! Не тако над! — заявил вдруг Махатхир, исподволь наблюдавший за действиями хозяина.