Виктория Мальцева - Абсолют в моём сердце

Его рука поднимается, чтобы провести тонкую линию по оголённому бедру своей подруги, и меня пронизывает очередной приступ боли. Взрослая девочка Соня снова плачет, но продолжает танцевать с единственным обратившим на неё внимание парнем.

Он шепчет мне на ухо дикие развратные вещи, но я не спешу отталкивать — жду, пока Эштон заметит нас. Зачем? Надеюсь, увидев меня в объятиях другого, этот бесчувственный чурбан испытает те же эмоции, что и я, любуясь тем, как он целует шею своей подруги!

Но Эштону нет до меня никакого дела, мои перемещения по периметру этого притона, как и партнёры по танцам, интересуют его меньше всего — внимание предмета моих душевных чаяний сосредоточено на губах блондинки…

Он целует её… Долго, глубоко… На пару мгновений отрывается, смотрит в глаза и снова целует… Обхватывает своим ртом её так широко, словно жаждет добраться до самого её дна…

Боль… Нестерпимая боль в груди и тошнота… Тёмные фигуры танцующих расплываются палитрой смешавшихся красок и света… Тяжёлая музыка отдаляется так, словно, я ракета, улетающая прочь от шумной Земли. Звуки, запахи, картинки исчезают из моего сознания, и я слышу лишь тихое звенящее «Э-ш-т-о-н»…

Прихожу в себя от резкой, нестерпимо сильной боли в животе. Не сразу понимаю, что меня бьют.

— Давай уже, приходи в себя, сучка! — словно издалека доносится грубый пьяный бас.

— Смотри, она открыла глаза! Я говорила — уже скоро! — этот женский голос мне знаком, но я не могу вспомнить, откуда знаю его.

Лихорадочно пытаюсь оглядеться и хоть что-то понять: я нахожусь в полумраке небольшой комнаты. Единственный источник света — беззвучно работающий телевизор. Отвратительный запах давно немытого человеческого тела, перегара и табака врывается в мой нос, тут же вызывая рвотный позыв. Механически зажимаю рот рукой, пытаясь его сдержать.

— Твою мать, да она блевать собралась! — восклицает тот же мужской бас.

Моё совершенно обмякшее и практически неуправляемое тело подхватывает чужая сила и зашвыривает в самую грязную ванну из всех, какие я видела.

Меня рвёт, но я пытаюсь думать. Получается с трудом.

Снова проваливаюсь.

Сознание возвращается и, судя по всё тем же лицам на экране телевизора, беспамятство моё длилось недолго.

— Очухалась? — женский голос.

— Ну же, сучка, давай, приходи в себя! У меня сегодня большие планы на тебя! — мужской.

— Йен, чувак, не торопись! Говорю тебе, мне знакомо её лицо. Эта тёлка может принести денег, — ещё один мужской, этого раньше не было.

— Думаешь, если она отсосёт нам, за неё уже не заплатят?

Смех. Липкий, вульгарный хохот.

В моей голове с неимоверным трудом вырисовывается первая мысль: это похищение, и отморозки не знают, кто я. Если они так и не выяснят — у меня будет шанс выжить. Вопрос в том, хочу ли я этого?

Но инстинкт самосохранения вовремя подсовывает воспоминание о системе безопасности, которой окружил нас отец. На корпусе моего мобильного есть кнопка. Её удержание в течение 8 секунд отправит данные с моими координатами прямиком в устройство Алексу, начальнику его службы Пинчеру и ещё каким-то людям, ответственным за мою жизнь. Мне обязательно кто-нибудь перезвонит, и если я не отвечу, они всё поймут. А если отвечу, мне нужно сказать одно только слово: «salute», затем ждать помощи.

— Отдайте сумку… мне нужно принять таблетку…

— Ты уже приняла, сегодня с тебя хватит, — получаю ответ.

— У меня сердце… мне нужно принять свои таблетки для сердца… — вру.

На секунду воцаряется тишина. Жалкие наркоманы пытаются думать прокуренными мозгами и выдают вердикт:

— Ты гонишь!

Неуверенными руками, с полнейшей потерей способности координировать свои движения, я изображаю боль в сердце, и это, очевидно, выглядит убедительно, потому что, спустя пару мгновений, в меня швыряют сумкой.

Моя рука лихорадочно шарит в ней в поисках телефона, но его там нет.

— Не это ищешь, красавица?

Теперь я узнала её — это серо-белая мышь из туалета. Та самая, что оставила мне белую таблеточку. Пазл начинает складываться. Но проку от явно улучшившейся способности мыслить мало — мой телефон в её руках.

— Хорошая вещь, — сообщает её слабый голос. — Ты позволишь оставить его себе?

— Ты совсем дура? — ревёт злобный мужской бас. — От трубы надо избавиться, в таких игрушках могут быть неприятные сюрпризы!

— Например?

— Например, датчики передвижения, локаторы, подслушивающие устройства, — отвечает более спокойный мужской голос.