Виктория Мальцева - Абсолют в моём сердце

— У вас всё в порядке? — спрашиваю.

— Всё хорошо, Соняш! Развлекайтесь! — отвечает Алекс, поднимаясь с материнских колен, и я снова замечаю тот самый, невидимый для всех остальных, жест: он отпускает её щиколотку, но тут же его пальцы оплетают мамино запястье.

Tom Cochrane & Red Rider — Boy Inside The Man

А во дворе настоящее сражение! Вся родня без исключения в возрасте до 25 лет с мокрыми штанами и красными физиономиями пытается подбить глаз моему брату Лёшке, который пребывает в настоящем эмоциональном угаре, давая имена всем своим бомбам, минам и ракетам, которые, чего не отнять, все до единой попадают в цель. И ведь не скажешь, что этому парню двадцать пять лет! И для меня загадка: где он натаскался такой меткости, если снег в наших краях — это настоящее чудо? Вспоминаю, что братец половину своей жизни играет в водное поло, и почти отчаиваюсь добиться справедливости в этом бое.

— А твой брат — молоток! — подмигивает мне Эштон. — Но мы его всё равно подобьём!

— И не надейся, он годами нападающим играл в водное поло — каждый день тренировки! Это бесполезно!

— На войне решающую роль играет не меткость!

— А что?! — интересуюсь с недоверием.

— Стратегия!

Не успеваем мы занять оборонительную позицию, как в мою руку попадает снаряд.

— Эй, полегче! Я ещё не окопалась! — кричу брату.

— На войне, как на войне, сестрёнка! Победители не щадят презренных! — с этими словами брат залепляет своим снежным снарядом Лурдес прямо в шею.

— Ну, ты и козел! — вопит сестричка по-русски. — Он же холодный!

— Долой всякую шелупонь с поля боя! А ну, кто на «Я» осмелится боем пойти?

Я вопросительно смотрю на Эштона, ожидая героических мужских движений, однако мой однополчанин и не думает шевелиться. «Вот же трус!», — думаю про себя. А вслух со всей доступной мягкостью сообщаю:

— Я же говорила, он непобедим в этом состязании!

Эштон только усмехается, продолжая наблюдать за происходящим.

Пока я леплю снаряды, стоны и крепкие словечки подбитых не перестают скрашивать наш Рождественский вечер. А Эштон всё наблюдает… Но на этот раз я замечаю едва различимую улыбку на его красивых губах и хитрый карий взгляд — в его голове явно зреет какой-то план.

Алёша попадает Настиному бойфренду прямо в голову, тот орёт:

— Fuck, fuck you fucking ass! I gonna kill you Russian bastard! (Чёрт тебя побери! Я убью тебя русский засранец!)

— И не мечтай, подлый янки! Мы французов под Москвой били! Мы Гитлера замочили, и вас, слабаков, замочим! — с этими словами мой брательник залепляет белую мину прямо в глаз Эндрю. В этот момент Эштон в какую-то долю секунды выскакивает из-за своего сугроба, и его снежок со снайперской меткостью летит моему брату в череп. Но Лёха, конечно же, отбивает снаряд открытой ладонью, иначе не бывать ему лучшим нападающим среди юниоров в сборной Сиэтла столько лет подряд! Я сияю от гордости за брата, пока тот во всю глотку орёт:

— Ах ты подлый французишка! И ты на русского богатыря войною идёшь! Эх, и не учит вас, недоумков, история!

И брат мой единокровный запускает два снаряда подряд, Эштон, само собой, уворачивается от своего, а вот я… А я так и стою с лицом, всем залепленным противным холодным снегом.

Мне так обидно, что не передать словами: это, конечно, игра и притом честная, но как же, блин, больно и неприятно! Снежная каша, обжигающая мою кожу, проникла, кажется, даже за пазуху! Я стряхиваю снег, всхлипывая, а Эштон помогает мне, приговаривая:

— Ну, ты чего так расстроилась? Это же просто игра!

— Больно! — честно признаюсь ему.

Эштон выламывает из стоящего рядом куста длинную палку, привязывает к ней свой белый шарф и поднимает над нашими головами:

— Эй ты, русский типа ниндзя! Как насчёт того, чтобы ввести правила?

Думаю, Армани понятия не имел, что его шарф будет голубем мира. Пусть и временного.

— Никогда ещё русскому богатырю «Хранцузия» правил не диктовала! Запомни это, мальчик! И книжку себе по истории купи!

— Окей, книжку куплю, но в современном цивилизованном мире мы иногда садимся за стол переговоров! Может, ваш непобедимый и грозный «Я» хотя бы попробует выслушать?

— Слабаки! — орёт Настя из Лёхиного окопа, — никаких переговоров, все вы будете нашими рабами!

— Я предпочитаю вассалов! — возражает ей мой брат.

Эштон, смеясь, продвигает дипломатическую линию:

— Я вот что предлагаю: уже почти стемнело, девочки замёрзли, и нам нужно определить победителя.