Виктория Мальцева - За мгновения до...

— Всё! Я в тебе. Полностью…

И я, конечно, тут же пощупала нас рукой в том самом месте, где мы впервые соединились, желая лично убедиться, что всё так и есть — моё тело больше не принадлежит к числу непорочных.

То, что, как теперь я знаю, называется прелюдией, длилось у нас несколько часов. Дамиен никуда не торопился, ну а мне — тем более спешить было некуда.

Он приучил меня к себе раньше, за все те ночи и недели, что мы провели в обнимку в одной постели, теперь же приучал к наготе: я знала, каков он на ощупь, на вид, какие движения может совершать и их интенсивность.

Настоящее сексуальное возбуждение, даже желание, нахлынуло одной жаркой волной в тот момент, когда мы отмокали в джакузи, потягивая вино, болтали ни о чём, и Дамиен, словно невзначай, бросил фразу:

— Сегодня я снова, наконец, увижу тебя там и оближу …

Его зелёно-карие глаза пронзительно смотрели в мои из-под полуприкрытых век, изучая реакцию на сказанное, но я чётко видела, что он действительно хочет и собирается делать то, о чём говорит.

— Ни в коем случае! — сообщаю свою позицию. — Обойдёмся без этого! — совершенно серьёзно.

— Посмотрим… — был мне ответ.

В моём первом сексе не просто не было боли, мне посчастливилось войти в тот микроскопический процент женщин, узнавших, что такое оргазм, в свой самый первый раз. И я наивно стала думать, что так бывает у всех, всегда, в любом сексе и с любым партнёром. Как же жестоко я ошибалась! И как поздно поняла, насколько же в реальности мне повезло, что у меня был мой Дамиен, мужчина, который всё и всегда делал «как надо».

Итак, оргазм! Всего их было три. Первый оказался незамеченным мастером, и случился в момент его неловкости: Дамиен увлёкся ласками. Но мой первый полёт вызвали не эти его манипуляции, по крайней мере, не то, что они сделали со мной, а то, что с ним: стоило его пальцу легко скользнуть в меня, как Дамиена накрыло, а меня вместе с ним — видом любимого до одури мужчины, со стоном вцепившегося зубами в подушку и сжимающего себя свободной рукой, чтобы остановить внезапно надвигающееся семяизвержение.

Второй случился в процессе выполнения обещания «облизать». Как там оказалось его лицо, я до сих пор не могу понять, зато очень хорошо помню, как твёрдо решала ни в коем случае этого не допускать.

Третий раз оказался самым ярким и самым длительным, потому что мы уже делали это полноценно, соединившись теми самыми своими местами. Дамиен двигался очень медленно, настолько плавно, что в моём теле расслабилось абсолютно всё, что могло расслабиться. Он не торопился и прислушивался к моему дыханию, которое, скорее всего, выдавало нарастающее чувство приближающейся вспышки. Оно было уже знакомым и по-настоящему желанным, поэтому набирающий темп Дамиен не пугал, а наоборот усиливал ощущения, разгоняя их до тех пор, пока не случилось то, чего он и добивался.

Дамиен всегда достигал поставленных целей. Он был даже, можно сказать, одержим успехом, причём совершенно не важно, чем именно собирался заняться. А наш первый секс оказался для него даже не целью: Дамиен возложил на себя миссию сделать всё «как надо», а надо было, в его понимании, любой ценой сотворить это событие необыкновенным. И он в этом преуспел.

Его ладонь нежно ложится у меня между ног:

— Теперь это только моё, ясно? — улыбается. — Я был здесь первым, и буду оставаться последним. Единственным!

— Окей, — тяну, — но только при том условии, что ваш дровосек не станет заглядывать в другие пещеры!

— Ладно! — смеётся. — Идёт! Мы согласны. С дровосеком!

Eyes Still Corners

Господи…

Что это? Что?

Не думал, что постель может стать церковью. Храмом. Алтарём сердечных жертвоприношений. И я — на коленях. Молюсь своему божеству: её выгнутое тело в моих руках — совершенство. Апогей эстетики, абсолют красоты. Она понятия не имеет, кем является, и что со мной делает, какой властью наделена.

Хочу, чтобы она открыла глаза и заглянула в мои, хочу, чтобы повторяла моё имя… до бесконечности.

Я люблю смотреть на тебя, когда ты спишь, Ева, и делаю это пугающе системно. Чувствую себя в безопасности, потому что в такие моменты ты по-настоящему только моя.

Я ревнивец, Ева. Оказывается, я ревнивец. Безумствующий, но способный себя контролировать, держать в руках. И если бы не страх потерять тебя, ты узнала бы обо мне ужасные вещи, потому что я бы их совершал.

Потому что с тобой я лучше, чем есть на самом деле. Намного лучше.