Виктория Мальцева - Бонус Дамиена

Она не скрывала свой интерес и раньше, но в эту минуту откровенно демонстрирует готовность помочь моей маленькой проблеме.

— Жена прислала сообщение, — говорю, — пишет, что соскучилась.

Лицо Жасмин трагически меняется: фейерверки вожделения опадают пеплом разочарования. Она вскакивает, как ошпаренная, заявив, что официанта давно нет, и нервными шагами срывается в направлении дамской комнаты.

Алекс резким движением поднимает свой бокал, я непроизвольно бросаю на него взгляд и вижу едва заметную улыбку:

— Повезло тебе. Мне Лера никогда не пишет подобного, — признаётся.

— Твоя Лера интеллигентная женщина, которая с уважением относится к рабочему времени. Ей хватает ума не обрушивать на тебя вот такую неловкость, — тычу пальцем в складки пиджака.

Алекс с трудом давит смешок:

— Моя Лера — пуританка. Я обожаю свою жену, но много чего отдал бы за такие вот послания от неё, — подмигивает.

— Да ладно! — тру виски́. — Откуда тебе знать, что она мне пишет?

— Видел бы ты свою физиономию в тот момент, когда читал… — смеётся. — Я будто на мгновение очутился в вашей спальне!

— Ну и что в этом хорошего?

— Ну, конкретно в этом — ничего. А вот вашим интимным отношениям такая переписка делает очень много добра.

— Вот спасибо!

— Да не за что. Молодец, что отшил Жасмин, кстати. Другие женщины — совсем не то, что нужно твоей Еве. В тебе весь её мир.

— Я знаю! — вспыхиваю.

Конечно, знаю. И всегда об этом помню.

— Когда мы впервые работали вместе, я однажды спросил у тебя, как именно ты справляешься с их напором…

— Да, было такое! — усмехается, снимая свои очки, чтобы протереть их стёкла, но я вижу в этом жесте смущение. — Я ответил, что просто не вижу их .

— Да, именно это ты и ответил, а я не поверил, потому что твоё заявление противоречило мужской природе.

Алекс иронично поднимает брови, водружая свои стильные очки в тёмно-синей оправе на место:

— Почему вспомнил о нём сейчас?

— Хотел сказать, что тебе не нужно беспокоиться о Еве, для этого есть я, во-первых, а во-вторых, я тоже достиг просветления — больше не вижу их .

— Неужели? И давно это случилось? — интересуется, проводя большим пальцем по своей нижней губе, в чём я нахожу признак недоверия.

— Когда впервые увидел её сломленной. Уничтоженной мной.

Мы долго изучаем глаза друг друга, и в той серьёзности, с какой Алекс в меня всматривается, я вижу, что он понял.

— Езжай домой сегодня, — внезапно предлагает мой босс и лучший друг, проживший на этой Земле немного больше меня.

— Работа — есть работа… — пытаюсь возразить.

— Мы закончим и сами, найдём, что требуется, не переживай. Завтра прилетит Лера, и с ней вместе мы выберем необходимое ещё быстрее. А ты езжай к жене.

Всего на сутки раньше, чем запланировано. Есть ли в этом смысл? Конечно, есть. И этот особенный смысл заставляет меня пришибленно улыбаться.

Теперь у меня есть то, о чём всегда мечтал — семья: я счастливый отец и любимый муж. Но получив, наконец, желаемое, я вдруг понял высказывания Алекса о главенствующей роли женщины в жизни мужчины. Он часто говорит о том, что все его смыслы заключены в Валерии, а достижения и дети — лишь производные. И они не играют никакой роли в счастье, если женщина не та.

Моя — та.

Beyond the Waves — Eternal

Beving: 432 (Suzanne Ciani Rework)

Я безмерно скучаю по своей семье, особенно по девочкам, и только сейчас во всей полноте осознаю, что в моей жизни с Мел семьи никогда не было. Мы были людьми, заключившими брак, отдавшими дань традициям и религиозному культу. Улыбались репортёрам, друзьям и приятелям, иногда даже друг другу. Позировали фотографам и операторам, ставили «сцены» нашей «образцово счастливой» семейной жизни, чтобы тысячи жён выносили мозг своим мужьям из-за недостатка удовольствий и гламура в их буднях. Мы дурачили публику, расходясь по своим углам всякий раз, как погаснет свет камер. Иногда играли в этой драматической пьесе наедине, притворяясь, что муж и жена: жили в одном доме, спали в одной постели, умудрялись даже душ принимать вместе и иметь полноценную интимную жизнь, но никогда не выходили из своих углов. Или, может быть, только я не выходил. Так и стоял, уткнувшись в него лицом, развернувшись спиной к миру. Спрятав от него душу.

А теперь она живёт, рвётся домой, навстречу близким, самым родным и самым важным для меня людям — жене и детям. Я с упоением наблюдаю за тем, что происходит в моей груди, за переливами радости и щемящей нежности, тянущей тоски и глубинной потребности быть рядом с теми, кого люблю, и кто любит меня. Я нужен, и мне нужны все они: моя Ева и дети. Я привязан, прикован, припаян мыслями и даже клетками, жаждущими близости, объятий, поцелуев на ночь.