— Венька, идиот, ты же — круглый идиот, как ты вообще жив остался?! При таком лечении.
— Нет, ты знаешь, он меня все-таки спас. Если б не он…
— Если б не он, ты бы померз на вокзале и домой отправился. Как ты, взрослый умный мужчина, мог с ним связаться?!
— Вот в нем что-то есть. Что-то неуловимое. Ему бы книги писать. Выпьет — и начинает рассуждать. Я такого вообще ни от кого не слышал. Профессор! Кстати, у него и образование — высшее.
— Что ж он, умный такой, бомжует? Устроился б на работу, дали бы место в общежитии, потихоньку бы выкарабкался.
— А он не хочет. Зачем?
— Что — зачем? Жить как человек?
— А разве мы по-человечески живем? Для человека главное — свобода. А мы все — как цепные собачонки: прикованы к будке, к миске. Суетимся, бегаем по кругу дом, работа, дача. А он — свободен. Ото всего. Как Диоген в бочке. Никто и ничто ему не указ. Вообще.
— Венька, если б он был так независим, не философствовал бы он перед тобой. Значит, не в кайф ему жить волком-одиночкой, не хватает человеческого общения. Только тебя-то он зачем приволок к себе? Нашел бы бабенку на свалке, и жили б себе поживали. Интересы — общие, хорошая б семья получилась.
— А ты знаешь, он действительно умный мужик. Он презирает этот сброд. Правда, он и нас презирает. Всех. Ты правильно сказала: волк-одиночка. У него работа была, жена, две дочери. Квартира, дача. Семья как семья. Говорит, горбатился на них с утра до ночи. И считал, что живет нормально, как все вокруг. А потом его сократили. Десять лет до пенсии, да еще специальность узкая, больше в городе нигде не устроишься, только у них на заводе такие нужны. Ехать в другой город? Кто его в этом возрасте на работу возьмет? Своих пенсионеров не знают, как выжить. А жена зудит: «Деньги давай, нечего на диване валяться. Девки растут. Кормить-одевать надо. Родить — родил, значит, обязан думать, как на ноги поставить». А что ему делать? Он пить начал.
— Как это — что делать? В дворники идти. Газету любую купить — везде десятки объявлений. Не может пятидесятилетний мужик, если захочет, не найти работу. Не верю я в это.
— Метлой мести он не хотел. Да и кирпичи таскать — тоже. Он же инженер. Причем — уважаемый.
— Был бы уважаемый — не сократили б. Клоп он — уселся жене на шею, присосался. А ей — и девчонок корми, и сама как-то выживай, и этот козел еще в нагрузку? Да убить мало!
— Вот жена как-то и полезла в драку. Он ее отметелил по первое число. А тут дочки подключились, мать защищать стали. Он плюнул и ушел. Все им оставил. Вот с тех пор и живет так. Говорит, вначале ломало с непривычки, а потом втянулся и понял, что только так и надо жить. Никому ничего не должен. Свободен с утра до ночи. И ночью — тоже. И в гробу видал всех: государство, чиновников, завод, жену…
— Вот сволочь! Философ хренов. Пусть радуется, что жена в тюрьму его не засадила. Отметелил он ее. Пусть бы его соратники по камере метелили! А ты повелся. Он тебя ограбил, он тебя подставил, тебя чуть не убили из-за него, а ты его философии внимал. Венька, что с тобой было?! Как ты в парке оказался?
— Знаешь, я не помню толком, просто в какой-то момент проснулся и понял, что все, каюк мне. Так ясно понял. И не жалко, не страшно. Все равно. Значит, так и надо. Вот это помню — состояние спокойного равнодушия. А как выбрался из подвала и куда шел — не помню. Знаешь, наверное, вот так звери перед смертью уходят. Не куда-то, а — в никуда.
— А как к нам добрались, помнишь?
— Как в полубреду. Вова с Ксюшенькой тянут меня куда-то, Ксюша сердится, а мне идти никуда не хочется…
— Венечка, давай-ка ты отдыхай. Все хорошо. Даже не верится. Все будет хорошо.
— Не уходи.
— Я не ухожу.
Вениамин прожил у нас неделю. И в этот раз настолько вписался в круг нашего семейства, что тот факт, что он должен вернуться к себе, казался всем вопиющим недоразумением. Почему, собственно, человек должен жить там, где ему заведомо плохо, а не там, где хорошо?
— Я не понимаю, ты же Веника не гонишь, почему он должен уходить? — возмущался Вовка.
— Ну, хотя бы для того, чтобы ты спал на диване, а не на полу, пыталась отшутиться я.
— Мам, я тебя умоляю… Махнемся «кроватями», тоже мне — проблема. Мам, пусть с нами живет, скажи ему, а?
Вовке явно не хватало старшего брата. Или старшего друга.
Отца им всем не хватает. Да, нас много. Большая семья, где, кажется, одиночество — не проблема, а мечта. Но всем детям на земле, и маленьким, и большим, нужен, что ни говори, старший надежный, умный друг.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу