Елена Константинова - Жизнь как жизнь и фэн-шуй в придачу

— Чем?

— Ну… Яичницу с гренками они будут?

— Ладно, кормите. Их всех через полчаса будить надо, чтобы не опоздали.

Я закрыла глаза. Господи, хорошо-то как! Настолько, насколько может быть хорошо при такой головной боли и температуре под 39 °C. Зато мне не надо вставать. Помимо меня приготовится завтрак, все будут накормлены, уйдут на занятия, жизнь будет двигаться своим чередом, а мне можно лежать в кровати и ждать, когда подействуют таблетки. На работу позвонить надо. Потом позвоню, попозже. Спа-ать…

Проснулась я от шепота и сдавленного хихиканья в прихожей. Голова почти уже не болит, и есть, кажется, хочется. Значит, порядок!

— Тише, не смейся, маму разбудишь!

— А ты не толкайся!

— А я не толкаюсь. Пусти. Больно же.

— Не мешай. Лучше Лорда прогони, а то он тут все перегрызет. Ну отойди же, я сказала!

Что там у них за возня? Я влезла в халат и выползла в коридор. При моем появлении Лера с Вениамином отпрянули друг от друга, как нашкодившие котята. И выражение их физиономий было соответствующим: нашкодившим и довольным.

— Жанна Валерьевна, ну как вы чувствуете? Вам лучше? — засуетился Вениамин.

Ага. Вот оно, в чем дело. Вот почему она так хотела на этот дурацкий базар, а он настаивал на том, чтобы взять ее с собой. И вообще, он всегда ее защищает: «Лерочка» да «Лерочка». От меня, между прочим! Между ними что-то есть! Но он же старше ее на десять лет! Этого только не хватало! Она же еще — совершенный ребенок. Втерся в дом, задурил девчонке голову… Нет, каков, а? А вдруг между ними уже что-то было?! Только внуков мне сейчас и не хватает. Он-то — взрослый, вполне половозрелый, а Лерка — наивная идиотка. Ее обмануть ничего не стоит! А все — Людмила. А я-то — хороша! Сама же его в дом впустила! Но я же не думала… Не думала она! А кто за тебя думать должен?! Мать, называется!..

— Жанна Валерьевна, а мы обои купили. Сегодня наклеим! Вот посмотрите. И ложитесь. Вам лежать надо.

Заботливость изображает, надо же. А сам…

— Мам, ну смотри же!

На светлом фоне какие-то перекрещивающиеся линии.

— Куда это?

— В зал. Самый писк. А вот эти — в нашу комнату. Ксюхе понравятся, я знаю. А вот эти — вам с Тошкой.

— Вот эти? Мне уже не нравятся. Я не хочу такие!

— Почему? — расстроился Веня.

— Они — никакие. А я хочу, чтобы у меня ассоциации возникали с чем-то хорошим.

— Ну конечно, тебе бы листики-цветочки какие-нибудь.

— Да, цветочки. И не какие-нибудь, а чтобы на душе теплело.

— Вот видишь, Венька, хорошо, что мы ее не взяли. Она бы всюду цветочки поразвесила.

— Так можно поехать поменять. Вы скажите, что вам нравится, и я сейчас съезжу.

— Никуда ты не поедешь. Это — красивые обои. А цветочков сейчас уже ни у кого нет!

— А я думал, у вас вкусы одинаковые. Нет, Лера, так нельзя. Надо, чтобы всем нравилось.

— А всем и так понравится. Это только у мамы вкусы из позапрошлого века.

— Так поменять?

— Нет!

На меня вдруг навалилась страшная усталость, стало все абсолютно безразличным. Или это температура опять вверх поползла? В самом деле, какая разница, какой рисунок на стенках? Разве это — главное?

— Делайте, что хотите, — и я отправилась назад, на свою кровать. — Хотя, лучше б вы уже ежиков купили.

Из-за прикрытой двери доносилось невнятное переругивание:

— Ты же говорила, что маме понравится.

— А ей и понравится. Привыкнет — и понравится. Просто она — консерватор: вначале — всегда против, а потом — привыкает — и уже нравится.

«Милые бранятся…» — зло подумала я и провалилась в сон.

Мое глубокое убеждение (которое я тщетно пытаюсь вбить в головы своих отпрысков, но от состояния: «что эта мать вообще знает о жизни?» до состояния: «надо было маму слушать!» согласно известному анекдоту должно пройти никак не менее двадцати лет), что главное в жизни — это сон. Если ты выспался, ты — нормальный живой человек, а не квелая курица, норовящая пристроиться на каждом подвернувшемся насесте. Если ты болен — перестань жрать лекарства и, послав все проблемы куда подальше, впади в длительную спячку. Горячечные кошмары постепенно перейдут во что-то легкое и светлое, что не запоминается, но оставляет ощущение радости и выздоровления.

Я как раз и находилась на стадии светлых сновидений, когда грохот, раздирающий душу вопль и звук удара падающего тела катапультировали меня из кровати прямо к месту событий. Я не то что сообразить что либо — я испугаться не успела!

Около дивана валялось перевернутое ведро, на полкомнаты растеклась огромная мутная лужа, в луже растянулся чрезвычайно довольный Лорд, а на нем плашмя лежал и отчаянно ругался Вовка.