Ева Мелоди - Гроза Островского

— Дорогая, ты была великолепна, и снова спасла нас!

— Она была отвратительна, — бурчит под нос Валерик.

— А вы кто простите молодой человек будете? — взвивается Мадлен. — Эксперт по танцам? Ну надо же как нашему заведению повезло?

— Никакой он не эксперт, — подает голос Нико. — А обиженный мальчик, которому отказали. Дочь моя… покоя ему не дает, хоть давно расстались. Пора бы уже отвалить, Валера, и не позориться!

— Позорится как раз-таки ваша дочь, — не остается в долгу бывший.

Делаю шаг назад. Потом еще один и еще. Смотрю — Алекс делает то же самое. Он хоть и рассержен — но не вмешивается в разгорающийся скандал. Оказавшись у выхода из клуба, протягиваю руку и касаюсь предплечья Островского.

— Прости пожалуйста. Не знаю, зачем я это сделала. Упрямство взяло верх. Но я не хотела обидеть тебя!

— Знаю. Я не рассердился. Скорее меня немного напрягло присутствие Валеры. Сколько еще он будет тенью маячить над тобой. Мне это надоело, серьезно. Почему он не понимает слова нет?

— Откуда же я знаю! — восклицаю с отчаянием. Шмыгаю носом, словно собираюсь заплакать, опускаю голову… И тут чувствую сильные мужские руки, железные объятия. Тепло и уют, одурманивающий мускусный запах мужчины… любимого и родного.

— Поехали домой, — тихо говорит Алекс.

Всю дорогу молчим. И это такое многозначительное, и в то же время родное, уютное молчание, что комок подступает к горлу.

Оказавшись в квартире, поворачиваюсь к любимому мужчине и с губ снова срывается:

— Прости…

— Что ты, детка. Это ты извини, что давил на тебя.

— Ты не давил… точнее… я не знаю. Я расстроилась, что не прикасаешься ко мне. Начала думать, что может тебе и не хочется.

— Ненормальная, — произносит с дрожью в голосе.

— И сцену ты не закатил, — вздыхаю, расстроенно. — Мог бы и врезать Валерке, он заслужил…

— Сдержался, хоть и с трудом, — признается Алекс. — Только не пойму, чем ты недовольна? Хотела, чтоб морду ему набил? Может, специально спектакль с танцем устроила? Не банально ли? И не скучно повторяться?

— Не специально, — вздыхаю. — Не думала что придешь, сказал же — допоздна работать будешь…

— Ладно, иди ко мне…

Вот он, властный голос от которого у меня дрожат колени, и все внутри в желе превращается. Островский оказался еще круче чем я о нем думала. Не в его стиле устраивать сцену ревности, или что-то вызнавать, допытываться. Спокоен как удав — а я наоборот, вся трепещу. Как же хочу его… До одури, до покалывания в пальцах.

Тем временем рука Алекса скользит в вырез «молнии» у меня на спине. Черный лаковый корсаж падает на пол. А я не могу пошевелиться — перевожу взгляд с волевого подбородка с чуть обозначенной щетиной на чувственный изгиб губ, любуюсь четкой линией скул, прямым носом, серыми глазами…

— Могу я заказать приватный танец? — игриво выдыхает мне в губы Алекс.

— Для вас, босс, все что угодно. Любой каприз. — Наклоняю голову набок, дрожа, пока теплые подушечки мужских пальцев скользят по позвоночнику. Все мое тело превращается в желе.

Глаза Островского сейчас темно-серого, почти черного цвета, бездонные от желания. Одна рука поглаживает мою спину, другая крепко держит за талию. Чувствую, как его ладонь нажимает на крестец, вынуждая придвинуться ближе, и от этого властного жеста по телу волнами проходит желание.

— Запомни, ты сама это сказала, — предупреждает Острый.

А я уже утратила нить разговора, сосредоточившись полностью на чувственных ощущениях. Алекс наклонил голову, его горячие, влажные губы прошлись по плечу, передвинулись ниже, по ключице. Откидываю голову назад от волны желания, прошивающей тело, облизываю внезапно пересохшие губы. Мне безумно нравится его взгляд — горячий и голодный. Вижу, как сжаты сейчас его кулаки, когда он так и пожирает меня взглядом.

— Ты самая красивая женщина из всех, которые мне встречались. Я так тебя хочу, что сейчас, кажется, сойду с ума. — Произносит Алекс, а меня буквально взрывает изнутри от невероятных эмоций.

Затем он подхватывает меня на руки и несет в свою спальню, целуя с такой страстью, что окончательно теряю голову.

Алекс опускается на меня сверху и начинает покрывать поцелуями губы, плечи и грудь еще до того, как моя спина касается простыни. Горячий, влажный рот охватывает вершину одной груди, обжигая чувствительную кожу, язык скользит по соску, тут же напрягшемуся и отвердевшему. Издаю стон блаженства и крепче обнимаю за шею, притягиваю к себе, выгибаю спину.