Эмили Грейсон - Вокзал Ватерлоо

— Сейчас? А что произошло сейчас?

— Письмо. — Он повернулся к ней. — Дело в том, Мод, что я послал тебе всю балладу. А не одну лишь последнюю строфу.

— Что это значит?

— Я написал тебе всю балладу целиком. А чуть раньше, в том же письме, объяснил, что в целях скорейшего выздоровления вынужден на короткое время вернуться в Оксфорд, но после войны непременно найду способ, чтобы быть вместе с тобой. И еще я добавил, что люблю тебя так же сильно, как прежде, — он опять отвернулся от Мод и набалдашником трости ударил по бетону. От удара дерева по бетону удивительно резкий звук поднялся над глухим гулом толпы и эхом прокатился по вокзалу Ватерлоо.

Будто сглаживая драматизм его эмоционального жеста, она почти шепотом спросила:

— Что ты такое говоришь, Стивен?

— Я говорю, что в письме не хватает страницы. Средней страницы. Этому у меня только одно объяснение: должно быть, Хелена вытащила ее. Я всегда подозревал, что она роется в моих вещах, но поймать ее с поличным мне никогда не удавалось. А меня, пока я находился на лечении, пичкали сильнодействующими лекарствами, так что я плохо соображал. Возможно, она в это время и почту мою просматривала.

Мод словно застыла, сидя на скамье. Эдит опять оказалась права. Она говорила, что Мод не может знать того, что скажет ей Стивен. Как выяснилось, Стивен и сам не представлял, что он скажет Мод, пока вновь не увидел свое письмо.

— С тех пор как лейтенант Томсон сообщил мне про твою реакцию на мое письмо, — продолжал Стивен, — и заметь, ему было неизвестно его содержание, мне не терпелось связаться с тобой, но я не мог, потому что в нашей части действовали строгие правила соблюдения безопасности. Лишь после того, как мы высадились в Нормандии и моя непосредственная миссия была окончена, я смог послать к тебе пребывающего в неведении беднягу Томсона.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Мод. — Он ведь был травмирован. Контужен.

— У нас у всех была контузия, в той или иной степени, — Стивен невесело улыбнулся. — Боюсь, лейтенант Томсон был на, своего рода, разведывательном задании. Ему было поручено выяснить, желаешь ли ты снова увидеть меня. Это все, что он должен был сделать. Остальное ему не было известно. И под «остальным» я подразумеваю то, что намерен сам узнать у тебя, почему ты меня разлюбила.

— Но я не разлюбила, — сказала Мод, прежде чем сообразила, что она говорит. А потом прижалась к нему, расплакалась. Стивен обнял ее, стал целовать ее лицо, волосы, губы.

— Милая, родная, — повторял он, тоже плача. Захлебываясь словами, они что-то без умолку говорили, шептали друг другу, смеялись, наверстывая — во всяком случае, пытаясь наверстать, — упущенное за годы разлуки.

— Помнишь, как мы первый раз были здесь, в Лондоне? — спросила Мод чуть позже, когда слезы высохли и они просто сидели, нежно обнявшись. — Война тогда только маячила на горизонте.

— Да, — тихо отозвался Стивен.

— Кажется, так давно это было.

— Да.

— А теперь война почти кончилась.

— Да, надеюсь.

Она спрятала лицо у него на груди и спросила:

— Что с нами будет?

— Ты о чем?

— Разве можно вернуться к той жизни, которая была до войны? Ту жизнь уже никогда не вернуть.

— Пожалуй, — согласился Стивен.

— Так, как прежде, никогда не будет.

— Будет по-другому, — сказал Стивен.

Мод подняла голову и увидела людей, снующих по вокзалу. Влюбленные при встрече целовались, кто-то здоровался, кто-то прощался, — в общем, жизнь продолжалась, била ключом. Стивен прав, подумала она, теперь у них будет что-то другое. Невозможно вернуть то время, которого больше не существует; невозможно вернуть мир, который изменился. Тех двоих, молодого оксфордского наставника и его американской студентки больше нет. Нет тех двоих наивных, которые беззаветно любили друг друга. Вместо них теперь были мужчина и женщина, любившие друг друга не меньше. Усталые, заплаканные, благодарные до глубины души, они сидели на скамье на вокзале Ватерлоо — сидели в зале ожидания, осознала Мод, едва заметно улыбнувшись. Да, именно это они и делали по прошествии стольких лет. Ждали, вместе, наступления следующего жизненного этапа

К тому времени, когда Мод Кендалл закончила свой рассказ, уже близился вечер. Чердак окутывал синеватый тусклый свет. Они с Кэрри поднялись сюда, чтобы очистить помещение от ненужных вещей, а вместо этого увлеклись необычайной историей жизни Мод. Какое-то время женщины сидели молча, потом Кэрри тихо спросила: