Дмитрий Быков - 66 дней. Орхидея джунглей (под псевдонимом Мэттью Булл, Элия Миллер)

Слава Богу, она жила недалеко от галереи и шла туда обычно пешком. Осень давала себя знать, хотя сентябрь только начался и до индейского лета было не так уж далеко. Водяная пыль сеялась над мостовой. Как всегда, Элизабет купила газету, но, не успев просмотреть, вынуждена была использовать ее как зонтик. Навстречу пробежали два брата-близнеца (очкарики, каждый с неправильным прикусом, рыжие, неизменно улыбающиеся ей) — они, как всегда, бежали со своим псом, туго натягивавшим поводок, тащившим хозяев за собой. Элизабет рассеянно кивнула. Бег по утрам? — какой тут нужен героизм, стоицизм, если хотите! А каждое утро выгуливать пса, в любую погоду? — нет, увольте, вот почему у нее нет собаки! Отвечать за любое другое существо — значит опять попадать в кабалу, а других отношений она не знала... Грузчики, запихивавшие мебель в свой фургон, посмотрели ей вслед, и это ее беспричинно обрадовало. Подумаешь, грузчики! Однако кому–то, а хоть бы и грузчикам, равенства еще никто не отменил, — кому–то она способна нравиться, и оттого не следует ставить на себе креста. На службу она влетела в половине десятого. Шеф улыбнулся ей со своего места. Молли протянула записку.

— Вот, Сен-Клер просил тебе передать.

— Он заходил?

— Да, вчера вечером. Ты уже ушла.

Значит, он получил ее приглашение на вернисаж. Что ж, посмотрим, что пишет Сен-Клер. Их отношения, конечно, не отличались особой теплотой, — у Сен-Клера ни с кем не могло быть теплых отношений, а по слухам, которые он сам усердно распускал, — женщины его вообще мало интересовали, и с некоторых пор пресыщенный эстет предпочитал мальчиков, причем китайского происхождения. Не знаю, как там насчет мальчиков, а китайская кухня ему чрезвычайно по душе, подумала Элизабет, разворачивая записку.

Сен-Клер извещал, что получил «прелестное приглашение» и любезно лгал, что был польщен. «На вернисаж Эрла я, пожалуй, не явлюсь, и не оттого, что слишком хорошо знаком с его творчеством, но оттого, что мне надоели разочарования. К вам, дорогая Элизабет, я загляну с большим удовольствием. Надеюсь, вы все расскажете мне о вернисаже и об Эрле вечером 13-го сентября, после вернисажа. Смею просить вас впустить меня на банкет, невзирая на мое отсутствие на официальной части празднества. Сердечно ваш — Сен-Клер».

Что ж, важно не то, что он посмотрит или не посмотрит картины; важно, что он заглянет сегодня вечером к ней и, напившись, по обыкновению начнет разглагольствовать. Журналисты и даже коллеги любят его послушать, особенно в подпитии. Будет ли он ругать или хвалить Эрла — интерес обеспечен. Лишь бы не ляпнул, будто не знает, кто это такой. Элизабет сложила записку, потом выбросила в корзину. Потомство обойдется без этого уникального человеческого документа, тем более что Сен-Клер наверняка сделал копию для своего архива.

Молли отправляла курьера за завтраком. Она, как всегда, не успела перекусить дома. Старина Молли. Пышная, хотя уже несколько обвисшая, слишком мягкая грудь. Темные, как маслины, черно-карие глаза. Шапка кудрявых крашеных волос. Громкий голос и заливистый смех. Дымит, как паровоз. Всеобщая отдушина и жилетка, всеобщая любовь Молли. Провинциалка, которая всюду дома. Вышла замуж в восемнадцать и развелась в девятнадцать. Одиночка Молли. Добрая душа, не теряющая надежды сосватать для Элизабет пожилого холостяка — совершенно не ее круга, но тем и лучше! Это она полгода назад подарила Элизабет котенка, пообещав впоследствии достать и настоящего кота. Молли перечисляла:

— Купишь шоколадную булочку, пирожное и кофе.

— А мне принеси горячую воду и лимон. И пусть денег не берут! — усмехнулся со своего места шеф.

— Ты деньги экономишь? — улыбнулась ему Элизабет.

— А что делать? Если мы не продадим картины, нас всех уволят, — осклабился шеф. — Кстати, ты написала об Эрле для «Файн-арт-мэгэзин»?

— Написала, написала. Такой рекламы он еще не получал. Я позволила себе утверждать, что на «Женском портрете» у него все дышит такой первозданной чистотой и страстью, как будто...

— Как будто это единственная натурщица, которую он не успел разложить у себя в кабинете.

— Или в мастерской, где все прекрасно оборудовано, — вставил шеф. — Все для соблазнения.

— Ты–то откуда знаешь?! — они расхохотались.

— Это что! Я даже могу на «Женском портрете» сравнительно легко в лабиринте линий обнаружить женщину!

К банкету надлежало кое-чего подкупить.

— Сливки, соленые огурцы, — перечисляла Элизабет, спускаясь по лестнице. — Сен-Клер ведь, кажется, вегетарианец?