Елена Лабрус: Ветер в кронах

Он отмерил из банки три полных чайных ложки растворимого кофе. В кружке воронкой закружилась жидкость цвета горького шоколада. У Катерины аж скулы свело, когда Глеб сделал глоток.

— Тяжёлая ночь? — утонул в её кружке пакетик с чаем.

— Всё пытаюсь поспать, — усмехнулся он.

— А я тебе никак не даю, — понимающе кивнула Катя.

— Отмечали день рождения товарища в казино, — сделал он ещё глоток.

— У вас есть казино? — вытаращила она глаза от удивления.

— Смешная ты, — хмыкнул Глеб. — Вроде столичная барышня, а простых вещей не знаешь. Для казино выделены специальные игорные зоны. Вот ближайшая к нам в трёхстах километрах. Оттуда и возвращался. А тут ты со своим чемоданом.

— Выиграл?

— Проигрался в пух и прах, — улыбнулся он счастливо и поставил недопитую кружку на стол. — Не везёт мне в карты, повезёт в любви.

Он похлопал себя по карманам и увидел ключи от машины на письменном столе, но не пошёл за ними.

— Ладно, спасибо за кофе. Поеду я, — Глеб достал из кармана телефон. — Номер мне свой скажи.

— Чёрт! — опомнилась Катя и стукнула себя по лбу. — Я забыла телефон поставить на зарядку.

— А номер что, наизусть не помнишь?

— Да, помню, помню, — метнулась она к сумке. — Там мама, наверно, с ума сходит.

— Номер говори, — покачал Глеб головой на её суету.

Катерина продиктовала цифры, выуживая из сумки зарядное устройство. Присела, так как розетка находилась под столом и, разворачиваясь, упёрлась в его рваные джинсы.

Глеб смотрел на девушку сверху. Но даже когда она встала, всё равно так и остался стоять, наклонив голову — Катя едва дотягивалась до его плеча.

— Мне надо ехать, но, — он обнял её за талию, скользнув рукой под пижаму.

— Но ты вернёшься, — подсказала ему Катя, когда он так и не договорил, шумно выдохнул, закрыл глаза.

— Боюсь, я уже сейчас никуда не уеду, — она почувствовала, как он содрогнулся, втягивая носом её запах. — Я прямо дурею от того, как ты пахнешь.

И его лапища стиснула её грудь под тонкой тканью трикотажа. И Катя тоже задохнулась, но совсем не от возмущения. От невозможности сопротивляться его напору, его желанию, его упирающейся в живот ширинке.

— Чёрт! — резко поднял Глеб руки, словно его заставили, словно приставили к лопаткам заряженный пистолет. — Откуда ты только свалилась на мою голову?

А перед глазами соблазнительная ямочка между его ключицами. И длинная шея с пульсирующей веной и выпирающим кадыком. Жёлтая цепь уходит вниз под футболку. Если бы Катя ещё знала, что ему ответить.

— У меня вообще-то парень есть, — соврала она.

— Пф-ф-ф! — взял он со стола ключи от машины. — Да, прекрати ты. Нет у тебя никакого парня. Я девушку занятую от свободной отличаю с первого взгляда. Со спины.

Глеб хмыкнул, качнул головой и уже возле двери обернулся.

— А если бы он и был, мне вообще по барабану.

И вышел. И повернулся с кирпичной дорожки к ней, так и стоявшей у окна за письменным столом. Просто посмотрел и так больше ничего и не сказал. Запрыгнул в свою машину.

Мягко заурчал двигатель. Машина резко сорвалась с места. И облако пыли ещё долго оседало на дороге, напоминая о том, что он был.

— Всё, мне трындец, — пожаловалась Катя салату из тонко нарезанной капустной соломки, тыкая в него вилкой. — Мне просто охренеть, какой трындец.

Катя подпёрла лоб рукой. И покачала головой, сама не веря в то, как вляпалась. По уши, по самую макушку. Да, что там! С головой увязла в его харизме.

И начисто забыла с ним про свои дела. Даже не спросила ни куда ей обращаться с вопросами оформления дома, ни есть ли в городе риэлтерская контора. Как доехать до Острогорска — и то не узнала.

«Мэр, — хмыкнула она, набирая мамин номер. — Вот скажи, что в шесть утра на дороге меня подобрал мэр города, ведь и не поверит никто. Ещё какой мэр!»

— Алло! Ма-а-ам! Прости, если разбудила, — Катя только сейчас догадалась посмотреть на часы. — Да, семь часов разницы. Значит, у вас восемь утра. Тогда, конечно, не спишь…

Разговор с мамой как-то вернул вывихнутые этим неотразимым сердцеедом мозги на место. Катя переоделась и пошла к соседке.

И узнала то, что ей требовалось. И что не требовалось — тоже. Например, что раньше почтальонка разносила пенсию по домам, а «как Эдуард Леонидович помер, так перестала». И что «Галя с магазина» частенько к нему заглядывала, особенно по вечерам, после смены. А утром прямо от него и бежала открывать магазин.

Зачем Кате эта информация? Отцу исполнилось, на минуточку, семьдесят пять лет, когда он умер. Мама стала его пятой женой. А третьей его женой была шестнадцатилетняя школьница. И они прожили вместе пять лет. Вот в то время, в его «за сорок», его можно было осуждать. Но сейчас?