Полина просто кивает, и не оправдывается. В этом она вся — ни о чем и никогда не жалеет. Не ищет смягчающих обстоятельств для своего приговора, но наказывает себя сильнее, чем любой суд.
После ужина я укладываю Доминика спать и с минуту смотрю на его крохотное безмятежное личико. Поправляю одеяльце, когда мой сын ворочается во сне, размахивая крохотными ручками. Возвращаюсь в комнату и застаю Полину спящей прямо с книгой. Всю прошлую ночь мы сменяли друг друга у кроватки сына и вряд ли она отдохнула за день. Сдергиваю с кресла мягкий плед, укрываю ее до самых плеч. Она сонно моргает, ловит мою руку, чтобы пройтись губами по ладони.
— Ты куда? — слышу ее сонный голос, когда открываю дверь.
— Дело на час, скоро вернусь. Купить чего-нибудь на завтрак?
Она несколько секунд медлит, а потом, уже почти снова провалившись в сон, говорит:
— Хочу клубники.
Вечером зудит дождь. Лениво сыплет с неба, словно навязчивая противная дробь из протекающего крана. Я накидываю капюшон простой черной толстовки — уже и забыл, когда выбирался из костюма и рубашки — и проверяю карман. Оно здесь. Сжимаю в кулаке, прикрываю глаза, чтобы сосчитать до десяти.
«Еще немного, — уговариваю сам себя, — еще немного подержать эту дрянь на поводке».
Михаил звонит минут через тридцать: говорит место, куда нужно подъехать. Я четко следую его инструкциям: оставляю «БМВ» у торгового центра и в условленное место приезжаю на общественном транспорте. Уже и забыл, когда в последний раз вдыхал все «прелести» столичной подземки.
Михаил взял на прокат машину, неприметный катафалк на колесах. Нет необходимости спрашивать, на какое лицо его оформлял — я уверен, что с его навыками комар носа не подточит.
— Я его целый день пас — говорит Михаил. — Уже час шары гоняет.
Кивает на вывеску «Мистер Толстяк» — это бильярдная на противоположной стороне улицы.
— Раза два выходил покурить. — Михаил бросает взгляд на часы. — Минут через десять снова высунется.
Мы выходим из машины: дождь усиливается, и пара человек, который здесь тусуются, не обращают внимания на наши глухо задвинутые на глаза капюшоны. Просто пристраиваемся около небольшого козырька, курим и изображаем болтливых друзей, которые не виделись сто лет, и хотят «выкрыть по одной», прежде чем зайти в зал забить тройку-другую партий.
Франц появляется как по часам. В тени капюшона замечаю сколотую улыбку Михаила, мол, я же говорил. Боров без пиджака и галстука, и штаны на его жопе натянуты так сильно, что врезаются швом, словно веревка на жирном окороке. Судя по приличной качке, он вдул бутылку — не меньше. Как я и предполагал: абсолютная уверенность в безнаказанности. Достает сигареты, потом зажигалку — и я делаю смазанный шаг к нему за плечо.
— Прикуришь, мужик? — спрашиваю глухим голосом, кашляя в кулак, словно простуженный.
Франц поворачивается, пытается сфокусироваться на моем лице, но для этого ему приходится задрать голову. Я вкладываю ему левой. Такой удар никто и никогда не ждет. Короткий замах, кулак входит под нос, выуживает короткий хруст — и боров заваливается, даже не пикнув. Перехватываю его под подмышку, Михаил уже рядом.
— Надрался ты крепко, мужик, — говорит между прочим, явно для парочки шлюх, которые только что вышли покурить. — Вообще на ногах не держишься.
Мы «заботливо усаживаем» Франца на заднее сиденье катафалка. Я сажусь рядом, Михаил — за руль. Из переулка выезжаем не торопясь, не привлекая внимания, а дальше — быстрее, вливаясь в поток машин. Пудели хватятся своего хозяина самое большее через минуту. Спросят блядей, что к чему, те укажут на большую черную машину. Поэтому, у нас с Михаилом есть еще одна часть плана. Подворотня в паре кварталов отсюда. Там припаркована серая «Шкода» — тачка, которую может позволить себе любой ЧеПэшник. Пока я перекладываю борова в «Шкоду», Михаил быстро протирает все возможные места, где могли бы остаться наши следы. Здесь нет ни камер охраны, ни наружных регистраторов крупных магазинов. Ничего вообще. В этом вся соль. Пока пудели будут рыть землю в поисках «большой черной тачки», мы спокойно повезем Франца в маленькой и серой.
Мы даже не вывозим Франца за город. На окраине полно всяких заброшенных строительств, и каждое сгодится на роль могильника. Его найдут быстро — может быть, уже на следующие сутки, но это тоже часть плана. Та часть, которую расскажут по телевизору в программе новостей, та часть, которую услышит Полина. И, может быть, ее крысы в стенах больше не будут пищать ночные какофонии кошмаров.
Читать дальше