Айя Субботина: Сердце мертвого мира

Шиалистан

- Как сбежал? - Шиалистан поглядел в начищенное ростовое зеркало - дорогой подарок дасирийской знати, в знак поддержки. Даже теперь, когда час серебряных зеркал миновал, стеклянные были слишком большой роскошью в этой части Эзершата. Большей частью их привозили с юга, работы эфратийских и иджальских мастеров.

Шиалистан бегло подсчитал в голове цену "подарка", - старая привычка, которая появилась за долгие годы службы при царственном родиче, - и подумал, что дасирийцы поскупились с дарами. За год с небольшим на подкупы нужной знати ушла едва ли не треть рхельской казны.

Отражение Живии, что стояла за спиной регента, не шелохнулось.

- Я сделала все так, как ты велел, господин, - отвечала она ровным голосом без капли сожаления в нем.

Регент обернулся, сложив руки на груди. Хоть бы раз увидать, как черная дева слезами щеки мочит, почему-то взбрело в голову. Каменная она что ли? Стоит будто ногами в пол вросла, ни страха в глазах, ни сожаления, что не исполнила волю господина в точности.

Но как бы там ни было, Живии постаралась в главном - она притащила кобеля-бастарда. Вспомнив обожженное лицо человека, наряженного в нищенские лохмотья, Шиалистан мысленно улыбнулся. Мужчину даже не пришлось мучить пытками - тот выложил все как есть, признался сразу даже в том, о чем не спрашивали. Регент не стал марать рук и не дал того сделать палачу, хоть бы как плотоядно душегуб не косился на раскаленный прут и пыточные снасти. Прелюбодей и без того изуродован. Пятерню оставила тяжелая отцовская оплеуха, когда тот, найдя сына в пьяном угаре, стал невольным слушателем его хвастовства. Узнав, с кем коротал ночь нагулянный сынок, Драт, дасирийский военачальник первой руки, впал в ярость, и оходил бастарда стальной перчаткой, заколдованной жреческой огненной магией.

Яблочко от яблони не далеко котится, подумал Шиалистан, вспомнив тот короткий, но полный откровений разговор в пыточной. Папашу на сторону тянуло конец свой пристроить, и щенок его туда же. Все б чужих баб огуливать.

- Я не гневаюсь, Живии, - как можно мягче сказал регент, хоть говорил лишь отчасти правду.

Ему во что бы то ни стало следовало узнать, кто привел Дратова щенка в Иштар. Пока что в его руках был лишь трусливый кобель, который знать не знал, кто явился по его душу и зачем. Назвал лишь тех двоих, что привели его - мальчишку, одного упоминания которого хватало, чтоб кобель трясся от страха сильнее, чем от вида пыточных снастей. Второй был толстяком, и одет как дасириец. Больше Дратов бастард ничего путнего не сказал. А то, зачем эти двое везли его в Храм всех богов, регент догадался сам.

К кому могли вести ниточки, оставалось лишь догадываться. То могли быть и недруги из дасирийцев - за время своего пребывания у престола, Шиалистан успел насолить многим, лишив должностей и насиженных мест в Совете. Были и те, кто попросту не желал видеть на троне рхельца. Еще был разгневанный Тарем с его толстосумами-магнатами. И, может статься, кто-то из очухавшихся потомков Гирама Великого. Все сейчас хотели ухватить лакомый кусок и пристроить зад на золотой императорский трон.

- Я оставила Белых щитов у каждых ворот из города, у каждого тайного лаза и щели. Никто не выскользнет незамеченным, господин.

- Хорошо. И помни - я полагаюсь на тебя. Никто больше не протянут мне руку помощи, вместо того есть сотни желающих, угостить меня клином при случае. Не хочу стать невольным помощником своим недругам и дать им шанс. Уж если отдавать свою жизнь, то не задарма.

Живии нахмурилась. То была первая эмоция на красивом лице, которую видел Шиалистан.

- Если господин не доверяет мне, я могу уступить место достойному, - сказала женщина. - Только прежде я попрошу дозволения сразиться с ним в поединке один на один. И пусть победит сильнейший, а проигравшему достанется бесславная смерть.

- Живии, не стоит искать в моих словах подвоха. - Шиалистан поправил цепь на шее, так, чтобы тяжелый медальон с чеканным волчьим профилем, лежал ровно. Регент пренебрегал украшениями, но неизменным был лишь этот отлитый из червонного золота диск. Шиалистан не сомневался, что своим прозвищем "рхельский шакал", отчасти благодарен этой вещице. Впрочем, прозвище пришлось по душе. - Я хочу лишь, чтоб ты знала - тебе вверена моя жизнь.

Шиалистан обернулся и теперь поглядел на собеседницу глаза в глаза. Она выдержала взгляд, после склонилась в коротком поклоне.