Беверли Кендалл - Ловушка

Я жду от Дианы очевидный вопрос.

— Он будет отцом. У него нет выбора, — вместо этого произносит она упрямым и твёрдым тоном.

— Нет. Нет, — заявляю я категорично. — Я не хочу, чтобы он был здесь, если сам того не желает, а он чётко дал понять, что не хочет быть отцом этому ребёнку. Честно, у меня всё будет хорошо. Мама мне поможет, так что я справлюсь.

Боль искажает лицо Дианы.

— Этот ребёнка — м-моя племянница. У неё есть кузены и дядя, которые захотят стать частью её жизни, даже если Митч — нет.

Я сразу же ощущаю угрызения совести от того, как бездумно, должно быть, себя повела.

— Диана, я не хотела сказать, будто не желаю тебя в…

— Пейдж, я буду рядом с тобой, — роняет она, нежно поглаживая волосы, лежащие на моём правом плече. — Мне хочется быть частью жизни своей племянницы. И я сделаю всё, что нужно для помощи тебе. Дети — не обходятся дёшево, и тебе, по меньшей мере, понадобится финансовая помощь.

Первый мой инстинкт — отказать ей. Мой ребёнок не её проблема. Но потом я думаю о маме и том, как сильно ребёнок изменит её жизнь. Она не должна нести всё бремя незапланированной беременности дочери в одиночку.

Это не Рэнди — который, к слову, уже предложил финансовую помощь, — это семья отца ребёнка. И этот ребёнок был сделан не только мной.

— Спасибо, — шепчу я, благодаря за предложение.

Уронив руку, Диана расплывается в улыбке. Мы так и стоим там несколько неловких мгновений.

— Что ж, не стану тебя задерживать, — она перекидывает сумку на другое плечо.

Я киваю и награждаю её слабой улыбкой, надеясь, что она как-нибудь передаст всю глубину моей признательности. Иду следом за ней к двери. Прежде чем она успевает уйти, а я струсить, спрашиваю:

— Ты собираешь рассказать Митчу, что видела меня? Что обо всём знаешь?

Конечно, собирается. А как иначе? Но что-то во мне всё равно вынуждает меня спросить.

— Он мой брат, Пейдж, — мягко, почти печально произносит Диана.

— Верно, — отзываюсь я с твёрдым кивком.

Она замирает.

— Когда родится ребёнок?

— Шестнадцатого декабря.

Её брови взмывают вверх, а на лице появляется искренняя улыбка.

— Рождественский ребёнок.

Я издаю тихий смешок.

— Да.

— Ну ладно, я буду на связи.

Мы обмениваемся взглядами, ещё одной улыбкой, и она уходит. После того, как Диана отъезжает от дома, я машу ей рукой в ответ и закрываю дверь. Я внутренне готовлю себя к тому, что будет дальше.

И знаете, что было дальше? Что случилось, когда сестра Митча спросила его о ребёнке?

Ничего.

Абсолютно ничего.

«Если всё так будет продолжаться и дальше, тебя поставят на академический испытательный срок».

Я выхожу с собрания с предупреждением, эхом отдающимся в голове, и направляюсь в раздевалку. Я провалил три из пяти предметов в этом семестре и едва успел сдать два других. Но такое бывает, когда ты практически не ходишь на занятия.

В прошлом году перспектива исключения казалась непостижимой. В этом же году меня это беспокоит не так, как должно. Но возможное отстранение от команды, тем не менее, всё равно беспокоит. Это буквально единственное, что меня сейчас волнует. Если я потеряю футбол, то с тем же успехом можно бросать учёбу. Какой смысл оставаться?

И куда я поеду потом? Домой? В последнее время мы с сестрой не сходимся во взглядах.

Диана виделась с Пейдж в начале сентябре, что повлекло за собой «звонок» мне. Она спустила на меня всех собак. Упрекала, уговаривала, и потом, когда и это не сработало, она, наконец, взорвалась, проругавшись на меня больше часа. Я ожидал этого «разговора» последние пару месяцев, поэтому был полностью готов к вине, которую она попыталась возложить на меня.

Я сказал ей не лезть, что только разозлило её ещё больше. Когда она требовательно спросила, что случилось между мной и Пейдж, а я ответил: «Прощай, Диана. Я вешаю трубку», она перестала со мной разговаривать. Это продолжалось три недели.

Когда она снова начала мне звонить, это было либо для того, чтобы вселить в меня вину и вернуть домой для «исполнения своих обязательств», либо же чтобы сказать, как она разочарована во мне. Ещё интересовалась, что со мной стало, ни капли не сомневаясь, что моё тело захватили инопланетяне.

С тех пор я получил около десятка звонков от неё. Она свыклась с тем, что в ту же секунду, как речь заходит о Пейдж или ребёнке, я вешаю трубку.

Теперь в своих звонках она спрашивает об учёбе, и я лгу, рассказывая как всё отлично. Можно только представить, чтобы она сделала, если бы я признался ей, что мой средний балл 3.5 упал на целую единицу за один семестр. Ага, ей бы это понравилось.