Альберто Альварес - Роза и Рикардо

Полная луна вышла из-за облаков, будто бы специально для того, чтобы осветить им дорогу, и белые опилки ярко выделялись на фоне красной глинистой почвы.

— Шарль Перро! — улыбнулся Жан-Пьер. Он вспомнил французскую сказку о Мальчике-с-пальчике, который, уходя в лес, бросал позади себя белые камушки, чтобы найти обратную дорогу.

— Вперед, Чирино! — тронул коня Мигель, и огненный друг понес его вперед, на схватку с врагами.

Жан-Пьер и Пабло зашагали следом, стараясь не уклоняться от тоненькой белой полоски, указывавшей им путь.

Мигель Сантасилья мчался на помощь девушкам. Эдуардо Наварро, напротив, удалялся от них все дальше и дальше, покинув их в беде.

Они могли бы встретиться, но...

Но у Эдуардо не было своего Мальчика-с-пальчика. А сам он дороги не знал.

Теперь он шагал размашисто, бодро и весело, распевая уже во все горло. Он думал о том, как ловко и удачно избежал опасности быть убитым бандитами, и совсем позабыл о другой опасности, о которой предупреждал Мигель: стены заброшенных карьеров очень зыбкие, тут могут быть обвалы и оползни.

Если начало пути он проделал в кромешной темноте то теперь полная луна освещала его дорогу. Эдуардо так разрезвился, что помчался вприпрыжку.

Один неверный шаг и...

Толстый глинистый пласт пополз вниз, увлекая беглеца за собой, крутя и сдавливая его, накрывая своим многотонным весом.

Предательство всегда наказуемо.

Немного погодя Мигель Сантасилья, проезжая возле этого места, услышал откуда-то снизу приглушенный, тоскливый вой.

У него мелькнула беглая мысль: «Койот? Откуда тут могут взяться койоты?»

Но раздумывать над этим было некогда: надо было торопиться к Дульсе и Лус.

Неповоротливый дежурный инспектор полиции наконец-то опросил всех: Розу Линарес, Рикардо Линареса, Рохелио Линареса, Эрлинду Линарес, Феликса Наварро, Лауру Наварро, такого-то года рождения, проживающих там-то и там-то. Он был доволен собой: во всех бумагах и документах царил полный порядок. Все было подшито в папки, каждая папка пронумерована и аккуратно надписана.

Измотав всем нервы до предела, он распустил посетителей по домам, обещав сообщить, когда что-нибудь выяснится.

— Хорошо-о! — удовлетворенно потянулся он и тут вспомнил, что пообещал заняться еще каким-то проповедником — Кто тут проповедник? — рявкнул он.

Сидящий за решеткой Вилмар Гонсалес вздрогнул и втянул голову в плечи.

Неожиданно со стула поднялся старенький католический священник в черной султане, до сей поры терпеливо ждавший своей очереди:

— Я проповедник.

Инспектор достал новую стопку чистых бланков:

— Имя, фамилия, год рождения...

— Сын мой, — мягко сказал падре Игнасио, — если ты не выслушаешь меня немедленно, без всех этих формальностей, то возьмешь на душу страшный грех. И будешь вечно гореть в адском пламени.

Инспектор, словно загипнотизированный, встал перед падре навытяжку:

— Я вас слушаю, святой отец!

Федерико Саморра — он же Альваро Манкони — имел своих людей в столичной полиции.

За домом Линаресов тоже следили его люди. Саморра был уже осведомлен о том, что родители девчонок побывали в участке. Знал он и то, что туповатый инспектор продержал их там полночи, не принял никаких решительных мер, а занимался в основном оформлением бумаг. Дело, скорее всего, будет отложено в долгий ящик.

Значит, никто не будет преследовать банду по горячим следам. Можно отдавать последний приказ: уничтожить пленниц и сбросить тела в один из заброшенных карьеров. Банда успеет скрыться.

Не знал он только одного: того, что, распрощавшись с Линаресами, медлительный инспектор предстал перед слугой Господа. И того, что иногда немощный старичок может оказаться сильнее самого мускулистого громилы, потому что сила не в бицепсах, а в сердце.

Сразу после недолгой беседы инспектора с падре Игнасио были подняты на ноги оперативные отряды всех районов Мехико и пригородов. В воздух поднялся даже полицейский вертолет.

Но рука Саморры уже тянулась к радиотелефону.

Начинало светать.

Банда кружком сидела на красноватой земле. Негодяи уныло передавали друг другу пластиковую бутыль пепси-колы. Делали по глотку и плевались от досады.

Вдруг в нагрудном кармане Кике что-то запищало Это был радиотелефон.

— Кике слушает, Шеф!

— Пора! — коротко пискнул телефон и отключился.

Чучо уже потирал липкие ладони:

— Ха! Сейчас повеселимся!