Мария Соареш - Земля любви, земля надежды. Испытание чувств

Он говорил, и в его голосе звучала такая страсть, такая убеждённость, что Нина не могла остаться к его словам безразличной.

— Я буду рад покаяться во всех своих грехах, — продолжал Жозе Мануэл. — Вступая с тобой в брак, я хочу быть совершенно чистым.

— Не знаю, в каких грехах будешь каяться ты, — заговорила Нина, почувствовав, что в ней вновь поднимается возмущение, — но мне-то придётся каяться в том, что я полюбила тебя! Наша любовь и есть грех в глазах церкви! А я так не считаю! Теперь ты можешь меня понять?

— Глупышка моя! — Жозе Мануэл крепко обнял Нину. — Какой на нас грех, если мы решили пожениться и всегда быть вместе? Мне кажется, ты у меня просто святая, поэтому мне непонятно, с чего ты вдруг исповеди испугалась?

Нина задумалась: действительно, с чего? И чем больше она думала, тем меньше себя понимала.

— Я, наверное, испугалась, потому что никогда не исповедовалась, — призналась она. — Испугалась, что священник меня осудит.

— А чего ему тебя осуждать? — удивился Жозе Мануэл. — Он тебя благословит. Может, ты себя не можешь простить? Может, считаешь себя греховной и недостойной счастья? Скажи, моя радость! Скажи!

Нина опять задумалась. И вынуждена была признать, что и в самом деле что—то подобное чувствует.

— Бедняжка моя! А на вид, такая в себе уверенная! Неужели ты не веришь, что я всерьёз тебя люблю? А я люблю! И мы будем с тобой счастливы! Поверь! — Жозе Мануэл рассмеялся. — Ты меня успокоила. Теперь я понял, почему ты от меня бегала. Но я тебя поймал. И больше не отпущу.

Потом он посмотрел на неё и сказал:

— Ты видишь, мне ты уже исповедалась, и тебе это пошло на пользу. А если ты исповедаешься священнику, то он успокоит твои страхи и твою душу ещё лучше.

— Нет, не успокоит, тебя я люблю, а священника... — и они оба расхохотались. Вопрос с венчанием и исповедью был решён.

Жозе Мануэл, поцеловав невесту, отправился договариваться о венчании. Наконец-то был определён день свадьбы, и о нём Жозе Мануэл поторопился сообщить матери.

С тех пор как уехал следователь, Катэрина места себе не находила. По ночам она просыпалась и прислушивалась, не говорит ли во сне Маурисиу. Он спал беспокойно, иногда стонал. Она ловила каждый его вздох, беспокоясь, что из его собственных уст узнает страшную тайну.

— Если мои подозрения оправдаются, — шептала она сама себе, — я возьму нашего малыша и уйду к родителям.

Принятое решение успокоило её. Понемногу и Маурисиу стал спокойнее. Хотя, взглянув иной раз на его отрешённое лицо с тяжёлым, обращённым внутрь себя взглядом, Катэрина вновь пугалась и снова не спала ночами. Говорить откровенно она могла только с Беатрисой. Но беседы не приносили молодым женщинам утешения, обе словно бы ощупывали стены тюрьмы, в которую попали нежданно-негаданно.

Беатриса мучилась не только из—за брата, но и из-за Марселло.

— Я вижу, что он не понимает меня, считает взбалмошной. Но я же не могу рассказать ему истинную причину своего решения. Это было бы слишком страшно.

— А мне кажется, что между любящими не должно быть никаких тайн, — попробовала высказать своё мнение Катэрина.

— Между тобой и Маурисиу есть, не так ли? — жёстко отрезала Беатриса.

Катэрина чуть не заплакала, подумав, что не знает, можно ли теперь назвать её с мужем любящими людьми.

А Беатриса продолжила:

— Я знаю, что есть вещи, которые нельзя произносить вслух. Стоит произнести их, и они распространяются со скоростью ветра, из предположений становятся неопровержимой истиной, хотя на самом деле могут таковой не являться. Поэтому мы с тобой должны молчать. Наше молчание — залог того, что мы с тобой ошибаемся, что в действительности всё было по-другому.

Катэрина улыбнулась Беатрисе, принимая на себя обет молчания. Она так хотела, чтобы сгустившаяся над ней туча рассеялась, чтобы жизнь вновь стала простой и ясной, и она, Катэрина, вновь без памяти любила бы чудесного принца, благородного учителя сеньора Маурисиу. Она хотела этого не только ради себя, но и ради сына, над головой которого не должны были клубиться грозовые тучи.

Молодые женщины, запрятав по глубже свои страхи и тревоги, старались вести себя как можно непринуждённее, уповая на то, чтобы приезд следователя не окончился катастрофой.

Молилась Беатриса и за Марселло, прося Деву Марию, чтобы возлюбленный понял её. А в трудные минуты люди всегда обращаются за помощью к божественным силам, и забывают о них, когда счастливы...