Евгения Воронюк - По ту сторону грозы

Это был первый раз, когда он обнял ее, да он вообще никогда не прикасался к ней, прикосновение губами к щеке вместо - здравствуй и пока, не считается. Даже на их свадьбе с Алексом, он не обнимал ее так, как сейчас. Но тогда ей это было и ненужно так, как сейчас.

Она уткнулась ему в грудь, наслаждаясь такими, пусть и неловкими, но все же успокаивающими, надежными и крепкими объятиями. Его руки, обнимающие ее, не дали того спокойствия и душевного равновесия, что давало одно лишь прикосновение мужа, но своим каким-то уверенным, надежным теплом оградили от страха обнимающего ее уже три дня к ряду, и готового задушить своей крепостью.

-Что это? – прошептал он, поворачивая голову в сторону леса.

Звук повторился, и теперь Энна тоже услышала его. Хруст веток где-то неподалеку.

Миша развернулся на звук приближающихся шагов, как бы закрыв ее собой. От подступившего к горлу комка то ли страха то ли слез, у нее вспотели ладошки. Тут же появилось вообще неуместное стеснение от того что он держит в руке одну такую вот вспотевшую ладошку.

-Дню доброго! – послышался старческий голос.

-Доброго! – крикнул Миша.

Выглянув из-за его плеча, Энна увидела старушку, несшую на спине целый ворох хвороста.

-Доброго дня деточка – сказала она, рассматривая ее с живым интересом.

-Здравствуйте, - Энне захотелось подойти к ней, но Миша удержал рядом, держа за руку.

-Вы не скажете, где мы находимся? А то, мы, кажется, заблудились.

-Как где? – и бабулька скинула хворост на землю – а, где, по-вашему, вам быти положено?

-Так, где-то не далеко от поселка Орлова.

Бабулька некоторое время соображала, перед тем как ответить, видимо пытаясь вспомнить географию родной страны. Как вдруг запричитала, поднимая к лицу старые сморщенные и потемневшие от солнца и земли руки:

-Ох, надо же! Ой деточки! – шептала она рассматривая джип, и пошла к ним, размахивая руками в такт своему ковылянию.

Миша потянул Эню за руку, заставляя встать за его спиной.

-Так это надо же! Вы дети, далеко от села вашего. И вернутися тудо не сможете.

-Что? Ты мать, не шути так.

-Да не шутю я. А ты милок, не кричи, и перестань супружницу свою за спину прятать, что думаешь съем ее?

Энна захотела сказать что-нибудь, но голос спрятался, «супружница, так супружница» она даже не задумалась над этим, но что-то раздражило ее в этом слове, в том, как бабушка произнесла его, но более, в том, как промолчал Миша, не опровергая бабулькины заблуждения. «какая собственно разница?» - накричало на нее подсознание.

-Эх, стыд та какой! Негоже деточка по миру в панталонах-то, ох не гоже!

-В каких панталонах? – не поняла она. Тогда бабушка указала скрюченным пальцем на шорты. Энна считала их даже чуток длинноватыми, они сантиметров десять до колен не доходили.

-Так это шорты, бабушка.

-В нашем мире женщины не ходят таки.

-В вашем? – вкрадчиво поинтересовался Мишка.

-В моем, а отныне и в вашем.

-Мать, изъясняйся яснее – и в его голосе послышалась та власть, которая превращала в угрозу все сказанное им.

«И даже голос не повысил» убедилась Энна, наконец, осознав, чем конкретно так восторгается Сашка, и побаивается она. В отличие от бабульки, той было все равно, по крайней мере, никакой реакции на интонацию Миши она не выказала. «А бабулька кремень» подумала она, наблюдая, как в проницательных глазах рождается ответ:

-Не мать я тебе, хотя, отчего же, радовалась бы, коли такого богатыря уродила! – и она похлопала Мишу по накачанному животу - Нюра звать меня.

-Хорошо, Нюра, так куда же нас занесла нечистая – проворчал он, радуясь как обычно, когда находился человека, который не боялся его как большинство. Миша прекрасно знал, как его голос действует на людей, хотя не знал почему. Собственно говоря, это незнание, никоем образом , не мешало ему пользоваться тем, чем наделил Бог.

-В Еравию.

-Куда? – одновременно спросили Эня с Мишей.

-В Еравию, деточки. Самую богатую и славную околицу Кортивии.

-Что за бред! – вскрикнул Мишка, и потянул Энну к машине.

-Когда, надоест вам по лесу пеши ходити, и есть захотеться, придете. Я тут рядышком, - и она указала пальцем в сторону, с которой пришла, - приходите, моя хатка, первая, как из лесу выдете. А я пока, кровать приготовити да ужин поставлю.

-Спасибо! – крикнула Эня, когда Миша запихнул ее в машину.

-Сумасшедшая! – выругался он, завел машину, и они уехали.

-Старая больная женщина, успокойся.

-Я спокоен! – рявкнул Миша.

-Давай все же проедимся, куда баба Нюра указала, наверное, там должны еще люди жить? – помолчав, предложила Эня.