Дэвид Левитан - Бесконечный плей-лист Ника и Норы

Я улыбаюсь. И сохраняю сообщение.

Возвращаюсь к Джесси.

– Прости, приятель, – сообщаю я Нику, забравшись обратно в машину. Я предлагаю ему черствую печеньку.

– Ненавижу «Oreo», – говорит он, и теперь настает мой черед ответить:

– Я сделаю вид, что никогда этого не слышала.

Ник вылезает из машины и открывает капот. Пока он рассматривает двигатель, я изучаю чехол с дисками, лежащий на полу. Там есть обычные подозреваемые – Green Day, The Clash, The Smiths, куда ж без них. Но в то же время – Элла и Фрэнк, и даже Dino, кое-что Кертиса Мэйфилда и Minor Threat, а также Dusty Springfield и Belle & Sebastian. Я пролистываю его музыкальную биографию, узнаю его вкусы и вынуждена признать: я не только не фригидна, но даже, быть может, способна на множественный оргазм. Этот Ник, может, никогда мне даже не перезвонит, но по музыкальным вкусам он – моя родственная душа. Я вытаскиваю с заднего сиденья его портативный магнитофон и начинаю собирать микс, который нас разбудит.

Ник возвращается в машину.

– Вот что, – говорит он. – Нам нужно придумать другой способ добраться домой. Джесси не хочет никуда ехать. Он достает бумажник. – И, конечно, у меня кончились деньги. Но у меня есть проездной на метро. Нора, мне так жаль.

А мне не жаль, потому что его слова напомнили мне о моей любимой песне Le Tigre. Я бормочу под нос: «Мой! Мой проездной!» – и Ник подхватывает, выкрикивая: «ДА НА ХРЕН Джулиани», и мы хором заканчиваем словами: «ОН ТАКОЙ редкостный козел!» [27] «My! My MetroCard!.. OHFUCK / Guliani.. HE´S SUCH / a fucking jerk!» – Джулиани, упоминаемый в этой песне Le Tigre, – мэр Нью-Йорка.

– Давай просто пока оставим Джесси здесь. Я немного посплю и придумаю, что с ней делать. Если мы сядем на поезд «А» до Порт-Ауторити, я найду там одного человека, который рано утром ездит до Хобокена. Он играет в Pretty Girls Named Jen, хардкорной скрим-группе из Джерси – знаешь их? В общем, я уверен, что он подвезет нас бесплатно, а как только мы вернемся в Хобокен, я смогу взять машину сестры и отвезти тебя домой. Хотя я не уверен, что у меня хватит сил дойти до остановки поезда «А». А ты что думаешь?

К этому моменту мы окончательно упустили возможность поспать ночью, так что мы вполне можем отметить начало утра и поприветствовать новый день. Я отвечаю ему одним словом:

– «BEASTIE!» – и нажимаю кнопку «Play» на его CD-плеере, и мы с Ником тут же принимаемся хором подпевать «Beastie Boys», выкрикивая:

– Мне б веселиться, а не напиться [28] «I like to party, not drink Bacardi» – слова из песни «Triple Trouble». , – и во весь голос выводим слова «Triple Trouble», потому что Beastie нам как раз по настроению. Они звучат чертовски приятно, становятся громче и громче по мере того, как мы раскачиваем Джесси. Ник трясет головой, я тоже трясу головой, и вместе все это, словно смесь Джонни Кастла с Джонни Роттеном, которую играет диджей Нора, закинувшись кофеином. И мы чувствуем себя проснувшимися и живыми.

Мы идем пешком до Кэнал-стрит – да чуть ли не бегом бежим – и по пути держимся за руки, смеемся и не то орем, не то поем:

– Мамочка просто завидует, что это Beastie Boys, – и тому подобное, и вот мы уже доходим до места и спускаемся по ступенькам на станцию.

Граффити на стене спрашивает: « Разве для вас это ничего не значит, вы, проходящие путем? (Плач 1:12)» И я думаю: « Нет, боже, кем бы ты, черт побери, ни был, это что-то для меня значит. Это имеет значение» . Будто я могу представить себя среди всех этих туристов в Чайна-тауне и купить футболку с надписью «Я пережила вечеринку до утра» или «Ник и Нора пошли в «Марриотт Маркис», и все, что мне досталось, – эта дурацкая футболка», – как будто если о чем-то не сохранилось футболки на память, то этого и не было.

Ник проводит карточкой по турникету, и мы слышим звук приближающегося поезда. Сейчас раннее утро воскресенья, так что мне лучше бы поспешить, потому что кто знает, сколько времени ждать следующего. Он передает карточку мне, но когда я пытаюсь воспользоваться ей, появляется надпись «Недостаточно средств»: Ник, похоже, только что использовал последние деньги.

– Черт! – говорю я.

– Черт! – повторяет он.

Ник накрывает мою ладонь своей, стоя по другую сторону турникета. Он говорит:

– Не бойся, просто перепрыгни.

Я медлю, хотя и понимаю, что из-за меня мы можем упустить поезд. Если я прыгну, значит, все это по-настоящему, значит, он настоящий. Я нарушу закон ради него, и это свяжет нас навсегда, мы станем преступниками, как Бонни и Клайд. А вспомните, чем они кончили.

– Давай, Нора, – торопит меня Ник. Я слышу волнение в его голосе и снова думаю: «Ох, бедный Ник». Я хочу сказать: думаю, я в общем-то крутая девочка, но я могу быть настоящей занозой в заднице. Я об этом знаю. Думаю, он понятия не имеет, на что подписывается. Мне нужно было просто вызвать авторемонтную службу и дать ему уйти.