Дарья Сойфер - Поющая в башне

- Твою ж мать! - с чувством рявкнул он, выпрямляясь. - Какая сука?!

Через лобовое он увидел, что чей-то уродский фиолетовый капот тараном вошел в мордашку его Булочки. Очередная обезьяна с гранатой! Ну все, сейчас ей мало не покажется... Он выскочил из машины со всей стремительностью, доступной его больной ноге, и бросился к горе-водительнице.

- Ради Бога, простите, я не заметила, - бормотала девушка, опуская стекло. - Саша, ты? Боже, Булочка?! Я въехала в твою Булочку?! О, нет...

- Варя? - он застыл.

В гематомах на пол-лица было сложно различить знакомые черты. Только распахнутые, неистово лазурные от слез глаза.

Тогда, у Газиева, он был без очков и заметил лишь размытое лиловое пятно на скуле, но теперь, когда она была прямо перед ним в резком свете уличного фонаря, он как под микроскопом видел каждый след изощренного насилия. На ее коже, такой нежной, такой мучительно душистой и сладкой, как теплое топленое молоко и вересковый мед.

- Что он с тобой сделал? - Самсонов содрогнулся.

- Сашенька, милый, ты только не сердись, - умоляюще шептала Варя. - Мы все починим. Она будет как новенькая. Я не хотела... Просто не заметила, давно не была за рулем...

- Ты о чем? - рассеяно спросил он, не в силах отвести взгляд от мокрых дорожек на ее щеках.

- О твоей Булочке... Прости меня, пожалуйста...

- Ах, да... Машина... - Самсонов махнул рукой, даже не оглянувшись на смятый капот. - Плевать, всего лишь груда металлолома. Ты цела? Черт, Варя, ты вылезешь или так и будешь там сидеть? Почему ты плачешь? Сильно болит?

Она открыла дверцу, и он протянул ей руку.

- Мама... Понимаешь, мы поругались... Я... Я все ей высказала... Она сделала ужасную вещь, Саша. И я не знала, что с тобой... Я звонила Амире, но она не берет трубку... А ты... Тебе досталось из-за меня... А я только испортила твою машину... - ее плечи подрагивали, она с трудом выговаривала слова, сдерживая рыдания.

- Иди ко мне, - мягко сказал он. - Теперь все будет хорошо.

Она прильнула к его груди, и он бережно сомкнул руки на ее плечах. Ему невыносимо хотелось прижать ее крепко-крепко, чтобы закрыть собой от окружающего мира, наполнить своей силой, залечить ноющие рубцы, заставить забыть. Но он боялся даже легким касанием причинить ей новую боль. Да что уж там, и его собственное туловище хранило живые воспоминания о встрече с мужскими ботинками.

- Поехали домой? - он касался подбородком ее затылка и втягивал родной запах.

- Я следом. Газиев вернул мою машину маме, когда я сбежала. Теперь я снова за рулем.

- Нет. Отгони ее на парковку, поедем вместе. Сегодня я не собираюсь выпускать тебя из виду.

Булочка была на ходу: крупповская сталь защищала, как броня. Князев помог перегрузить Варины пожитки в багажник, девушку с комфортом устроили на мягком заднем сидении, и вся компания повезла Пашу к его собаке.

Поначалу они со взахлеб обсуждали сегодняшнее выступление «Игуаны», маскарад и то, над чем уже могли посмеяться. Но вскоре сзади стало тихо, Самсонов взглянул в зеркало: Варя дремала, приоткрыв рот и запрокинув голову.

- Отважная девчонка, - шепотом заметил Князев. - Безбашенная, но добрая.

Она проспала всю дорогу до дома, и не проснулась даже на парковке. Саша какое-то время сидел, уже заглушив мотор, и не решался потревожить ее безмятежность. Столько всего обрушит на нее пробуждение! Если бы он только мог вырвать последний день из ее памяти. В мозгу всплывали тошнотворные слова Газиева, и пальцы сами собой сжимались в кулаки. Нет, больше он ее не потеряет. Варя, его нежная ренуаровская купальщица, пусть и в драных джинсах, с дурацкой малиновой прядью на встопорщенных перьях коротких волос и свирепой медвежьей мордой на мягком фарфоровом плече. Куда делась ее робкая стеснительная улыбка? Кто стер девчачий восторг из прозрачных сапфировых глаз? А ведь когда-то он решил, что она - забитая мямля... Осел! Как мог он не разглядеть под мягкими округлостями железную волю? Отвагу, которой и он-то, мужик на четвертом десятке, похвастаться не мог. Рокер. Вольнодумец. Куда там! Собой бросилась защищать детей, как маленькая волчица. В одиночку против дракона. И ведь зубами выгрызла себе свободу! Не изнеженная благовоспитанная принцесса - Ракша! С двумя чужими человеческими детенышами.

Что мог он ей дать? Брак для усыновления? Квартиру? Статус? Нужен ли он ей, слабак на десять лет старше? Очкарик, который ничего, ровным счетом ничего не смог сделать против Газиева? Даже этот Костик кинулся защищать ее, не задумываясь. Молодой и симпатичный. Девочки любят барабанщиков.