Дарья Сойфер - Поющая в башне

- Ну, наконец-то, - Слава разминал ноги у машины, пуская трепещущие струйки дыма.

- Я вовремя, - она зажмурилась от яркого солнца.

- Мы собрались пораньше. Все равно никакого сна. Все взяла? – он щелкнул указательным пальцем и метко отправил бычок в траву.

- Как тебе не стыдно! Мне еще тут жить. Так долго выбирала район…

- Не нуди, мамаша, - он стащил с нее рюкзак. - Точно все проверила?

- Паспорт найти не могу.

- Да и фиг с ним. Пустят, не парься. Мы теперь на всех афишах, только по дороге сюда две штуки насчитал.

- Слава, не звезди, - она игриво пихнула его кулаком в плечо и залезла в салон, прежде чем он успел дать сдачи.

- Все на месте? - обернулся с водительского места Димыч, когда Слава задвинул заднюю дверь.

- А то ведь сложно просто посмотреть, - недовольно буркнул Костик. - Сидит, понтуется.

- Тебя опять не пустили за руль? - Варя сочувствующе положила голову ему на плечо. - Не дуйся, меня тоже не пускают.

- Ты-то баба! - возмутился барабанщик.

- Ты не лучше, - парировал Димыч. - Вы оба расхреначите тачку на первом столбе.

- Смотри на дорогу, извозчик! - Костик пнул водительскую спинку. - Рассказывай про клуб, Варя, когда открытие и каких туда пригонят девчонок.

- Для тебя, мой Ринго, самых лучших. А клуб запустим в сентябре. Отделка еще идет.

Клуб «Самосвал» стал новым душеспасительным проектом Самсонова. Ему потребовался месяц, чтобы смириться с потерей власти. Он смурел, перестал выходить в эфир, на концерты, даже с друзьями встречаться не хотел. Сидел дома и слушал старые пластинки. У Вари сердце обливалось кровью от бессилия и чувства вины. Она таскала ему деликатесы, звала в гости Князева, с трудом выталкивала Сашу на прогулки с Хендриксом. Потом сорвалась и поехала к Левинскому, наорала на несчастного лысого мужика, постучала кулаком по столу, сотрясла воздух регалиями Самсонова и его заслугами перед «Легендой». Дядечка только вжимался в кресло, поправлял очки и разводил руками.

Тогда Варя плюнула на все, осознала, что счастливым ей Сашу не сделать, собрала вещи и уехала в Питер к детям. По классической схеме: пока он спал. Лицо к тому времени зажило, и больше мучить его и себя она не видела смысла.

Он прилетел на следующий день. Не то, чтобы депрессия закончилась, просто он взял ее в одну руку, детей в другую и без лишних церемоний уволок в Москву, как первобытный человек убитого мамонта. Варя пыталась взбодрить его телесными радостями, к тому времени на нее уже можно было смотреть при свете дня, ни разу не содрогнувшись. Но оказалось, что делать это в одной комнате с детьми затруднительно, а на диване перед удивленной мордой Хендрикса - вообще сомнительное удовольствие. Поэтому как-то вечером Саша просто посадил всех за стол, накормил феттучине «Аль Сальмоне» и поставил перед фактом: «Мы переезжаем».

Район искали тщательно, Варя углубилась в рейтинги садов и школ, Самсонов озаботился экологией. По случаю даже решил посоветоваться с Ладыгиным из «Ладьи», солидным отцом семейства. Консультация переросла в дегустацию сортов пива в ирландском пабе, а та в свою очередь - в классический пьяный психоанализ. Каждый мужчина хоть иногда мечтал о собственном баре, а Саша, будучи рокером, замыслил открыть свой музыкальный клуб, где помимо изысканных погребов были бы самые интересные, самые отборные концерты. Похмелье прошло, а идея осталась. Самсонов продал долю в «Легенде», нанял дизайнеров и с головой ушел в новый проект. Нашел отличное помещение в пригодном для детей районе, и сразу подвернулась просторная новостройка поблизости.

И Варя бы с удовольствием помогла с обустройством «Самосвала», но на ней был дизайн квартиры, рабочие, дети, да и «Игуана» теперь требовала много времени: как только Газиев убрался с дороги, группу забрал под крылышко Леонид Рыбаков. Карьера пошла в гору: ротация на радио, концерты, клубы, и, наконец, главный летний рок-фестиваль.

Вскоре после окружной дороги пробки кончились, и трасса развернулась, распахнула свои объятия, маня и подгоняя. Глазам открылись широкие горизонты полей, за ними - синеющая кромка леса. Хотелось высунуть голову в окно, по-собачьи свесив язык навстречу ветру.

- Волнуешься? - обратился к ней Слава.

- Даже не задумывалась, пока ты не спросил.

Действительно, в голове мелькали обрывки мыслей об усыновлении, школе и прочей бумажной дребедени. Но от слов гитариста в желудке заворочались черви тревоги.

- Ну вот, надо было тебе! - она вытерла внезапно вспотевшие ладони о джинсы.