Стивен Дайер - Сезон

Когда он уехал, я стояла на дороге, долго махала вслед и думала, что я совсем не знаю Эндрю.

Я не вернулась домой после того, как Эндрю ушел. Вместо этого я некоторое время гуляла по Абердину, пока не добралась до сарая. Несколько лет назад, не выдержав жалоб мамы на то, что я постоянно порчу дверь гаража футбольным мячом, папа нарисовал на боковой части сарая ворота, чтобы я могла тренироваться там вволю. Это было далеко от дома, и он решил, что, с какой бы силой ни била, я все равно не смогу сломать мощную деревянную стену сарая.

Я нашла старый мяч и начала пинать его. Линии, обозначающие ворота, почти исчезли, но их все еще можно было различить. Это был мой способ успокоиться, чтобы как следует обо всем подумать. И чем больше я думала, тем злее становилась. Мы не можем просто так взять и бросить ранчо на произвол судьбы! Попинав по мячу еще полчаса, я наконец придумала план. Нужно каким-то образом заставить власти штата Техас признать Абердин исторической ценностью. Тогда, возможно, проклятое «ЭКСТИ» не сможет разрушить здесь все до основания. Во всяком случае, я на это надеялась. Я знала кое-кого, кто уже прошел похожий путь. И я поняла, что, хотя Эндрю совсем недавно покинул ранчо, мне уже нестерпимо хочется снова услышать его голос.

– Это не так-то просто, – сказал Эндрю.

Я связалась с ним еще до того, как он вернулся в Даллас, и мы договорились встретиться в «Старбаксе» в Хайленд Парк Виллидж. Он сразу понял, к чему я клоню.

– Даже если Абердин признают исторической ценностью, это вряд ли помешает бурению, но формулировки в таких случаях всегда очень двусмысленны, поэтому мы можем чуть что грозить им судом, ставить всяческие препоны. В конце концов такой проблемный участок перестанет их интересовать.

– Что я должна для этого сделать?

– Ты должна спросить свою семью, готовы ли они к битве, – сказал Эндрю. – Это рискованно и дорого, и нет никакой гарантии, что вы выиграете. Вы можете использовать все свои ресурсы и все равно проиграть. Я не раз видел, как это происходило.

– Я понимаю и не прошу тебя совершить чудо. Просто мне нужно немного… помощи.

– От меня? – спросил Эндрю после непродолжительного молчания.

– Да. – Я вздохнула. – От тебя. Не мог бы ты помочь мне объяснить родителям мою идею?

– Ничто не сделает меня счастливее.

Итак, во второй раз за этот день Эндрю Гейдж поехал в Абердин, и мы сели за кухонный стол и рассказали маме и папе о моем плане.

– Итак, сначала ваше ранчо признают исторической ценностью, – подытожил Эндрю. – Затем вы заявляете владельцам «Энерджи ЭКСТИ», что у вас есть соответствующие бумаги. И это очень важно. Потом говорите им, что вернете деньги, если они разорвут контракт. А если они этого не сделают, вы подадите в суд.

– Я должен еще уговаривать этих мерзавцев? – фыркнул папа.

– Да, к сожалению. Если вы сразу же броситесь в бой, то им ничего не останется, кроме как принять вызов и биться до победного. Предложите им разумный выход из ситуации.

Папа кивнул, и Эндрю прямо заявил, что эта игра может затянуться и мы должны быть готовы к финансовому Армагеддону, которого только что счастливо избежали. Почти что неподъемный долг, большие счета и смутное будущее. Но мы можем вернуть Абердин.

Эндрю и я ждали, пока мама и папа все как следует обдумают. Мое предложение застало их врасплох. Папа растерянно посмотрел на маму, оценивая ее способности к драке.

– Ты ведь знаешь, что я скажу? – Мамин голос прозвучал на удивление бодро. Мы все повернулись к ней и ждали продолжения. – Я скажу, что Макнайты столкнулись с самыми серьезными проблемами в своей жизни, но, если мы будем держаться вместе, мы их счастливо переживем.

– Но Люси, – сказал папа, – а как же счета, долги?

– А что счета и долги?

– Дорогая, ты рассчитывала на эти деньги, хотела вытащить нас всех из финансовой ямы. А теперь наше будущее под угрозой.

– Да, но теперь я знаю кое-что, чего не знала раньше. Ты заботишься о нас больше, чем об этой земле. Так что, если ты хочешь драться, я буду рядом с тобой до конца. Кроме того, в морозильнике полно говядины – пройдет много времени, прежде чем мы начнем голодать.

– Боже, как же я люблю эту женщину! – воскликнул папа, и родители страстно поцеловались.

В тот момент я поняла всю глубину их чувств, и мне стало плохо оттого, что я когда-то так сурово осуждала свою маму. А ведь в эти мрачные времена она лучше всех нас сохранила присутствие духа.

– Девочки? – Папа посмотрел на меня и Джулию.