Стефани Перкинс - Лола и любовь со вкусом вишни

– Господи, Господи, Господи, – шепчет Энди.

От страха я хватаю его за руку, но Крикет легко выруливает на нашу подъездную дорожку.

– Еще пирогов? – спрашивает он.

Кажется, ни один пока не вывалился из коробки. Энди какое-то время молчит. А потом разражается смехом:

– В машину!

– Что? – спрашивает меня Крикет, когда Энди удаляется к дому.

– Может, в следующий раз, когда соберешься бежать по ступенькам, возьмешь поменьше коробок?

– О!

– Ты мог бы стать великим жонглером.

Крикет показывает на свои ноги:

– И даже не пришлось бы арендовать ходули.

Кажется, настал подходящий момент, чтобы задать мучающий меня вопрос, но я медлю.

– Надеюсь, это не покажется тебе грубостью…

– Потому что это она и есть.

Я продолжаю, не обращая внимание на его подколки:

– Правда, какой у тебя на самом деле рост?

– А, ростовой вопрос. – Крикет картинно складывает руки. Сегодня там записана математическая формула. – Почти два метра. – Его ухмылка становится шире. – И это не считая волос.

Я смеюсь.

– А поскольку я худой, то кажусь еще выше.

– Так вот почему у тебя все штаны такие узкие.

Крикет прыскает от смеха.

О МОЙ БОГ. ЗАЧЕМ Я ЭТО СКАЗАЛА?

Энди возвращается, хлопает парня по спине, и мы радостно бросаемся загружать в машину последние коробки с пирогами. Я забираюсь на заднее сиденье, чтобы проверить, не остыли ли они. Крикет следует за мной, и, хотя он вроде бы не должен быть здесь, его участие в доставке кажется само собой разумеющимся. Движение в нашем районе оказывается предсказуемо вялым, зато остаток пути до Русского холма Энди пролетает в мгновение ока. Мимо проносятся Алькатрас и канатная дорога, а впереди уже маячит самый дорогой район города.

Нам удается припарковаться в самом начале Ломбард-стрит, взбирающейся вверх по пологому холму крутым серпантином. В народе ее называют самой извилистой дорогой Америки. Узкие зигзаги дорожного полотна вымощены красным кирпичом и украшены цветами. Мы хватаем пироги – причем большую часть Энди доверяет Крикету, чем поражает меня до глубины души, – и бежим через два квартала по указанному адресу.

– Ты опоздал на десять минут. – Дверь открывает сурового вида женщина с гладко зачесанными назад волосами. – Клади их туда. И вытри ноги, – кричит она вслед Крикету, который проходит внутрь, ничего не видя за стопкой коробок.

Он возвращается, вытирает ноги и несет стопку обратно.

– Ноги у тебя еще грязные, – возмущенно восклицает женщина. – Давай еще раз.

Я смотрю на ее ковер. Крикет ничего не испачкал. Процесс повторяется, после чего мы составляем коробки в столовой, возле череды хрустальных графинов. Женщина окидывает нас с Крикетом недовольным взглядом, словно думая что-то вроде: «Эти подростки испортят мне всю вечеринку». Мы молча ждем, пока она выписывает Энди чек. Он мигом хватает бумажку и засовывает в задний карман.

– Спасибо. – Парень бросает на хозяйку быстрый взгляд. – И никогда больше мне не звоните. С вами неприятно иметь дело.

А затем уходит.

Женщина чуть не лопается от возмущения. По дороге к двери мы с Крикетом еле сдерживаемся, чтобы не расхохотаться.

– Ведьма, – бросает Энди, когда мы наконец его догоняем. – Мы еще должны рвать из-за нее жопу.

Крикет оглядывает себя со всех сторон:

– Надо было спрятать свои бандитские татуировки.

– Ну все, чтоб я еще раз пустил тебя в свой дом! – бурчит Энди.

Я держусь от хохота за живот.

– К слову о внешности. – Крикет поворачивается ко мне. – Я уже почти и забыл, как ты выглядишь на самом деле.

Смех тут же куда-то улетучивается. С того момента как Энди встал сегодня утром, у меня не было ни минутки, чтобы придумать что-нибудь интересное. Пришлось надеть джинсы и черную футболку. Одну из футболок Макса, если быть точной. Макияж я, конечно нанести не успела, а волосы распустила. Вообще-то я не ожидала, что меня сегодня увидит кто-то еще, кроме родителей.

– О! – Я скрещиваю руки на груди. – О, да! Это я собственной персоной.

– Тебе предоставляется редкая возможность наблюдать Лолу в естественном виде, – усмехается Энди.

– Знаю, – кивает Крикет. – Последний раз я видел настоящую Лолу только в первую ночь своего возвращения домой.

– Мне нравится быть разной, – парирую я.

– И мне это в тебе нравится, – говорит Крикет. – Но настоящая ты нравишься мне гораздо больше.

Я слишком смущена, чтобы ответить. Домой мы добираемся без приключений. Энди с Крикетом поддерживают беседу, а я пялюсь в окно, стараясь не думать о парне рядом со мной. Он занимает в комнате так много места. Эти длинные руки, тощие ноги. Ему приходится нагибаться, чтоб не биться головой об потолок, но с волосами ничего не поделаешь, они все равно до него достают.