Татьяна Осипцова - Не своя жизнь

– Классно, просто потрясающе, – оценил он.

– Вот так-то! – хвастливо показала язычок Иришка и вдруг, отпустив руку Дениса, легкими шагами побежала – ему казалось, понеслась – к краю крыши.

– Сумасшедшая!

Он настиг ее у самых перил и схватил за плечи.

– Испугался? – обернулась она, глаза сверкали смехом. – Дурачок, тут ограждение.

– Ограждение… – пробормотал он, чувствуя, что замершее от страха сердце вновь начало биться. Потрогал шатающуюся перекладину невысокого, до бедра, заборчика. – Проржавело твое ограждение, сто лет назад!

– Боишься, что упаду? Знаешь, тогда, семь лет назад, бывало желание спрыгнуть. Взгляну вниз, и… Правду говорят, бездна притягивает.

– Ты что, серьезно?..

– Угу. Хотелось туда, к маме. Но бабушка – она верующая была, и даже крестила меня тайком от папы, – говорила, что самому себя жизни лишать – самый страшный грех, таких раньше даже на кладбище не хоронили, только за оградой, и в рай они не попадают. Я вспомнила об этом, и передумала.

– Сумасшедшая, – повторил Денис и, взяв за руку, отвел Иришку от края. – Все. На крыши мы больше не ходим, ни ты, ни я.

… Переступив за порог чердака, Денис услышал, как внизу хлопнула дверь, и ринулся к слуховому окну. Со двора этого окна не видно, успело отметить сознание, пока, опираясь о трухлявый подоконник, он подтягивался и перелезал на крышу. По стороне, выходящей на соседний двор, пригибаясь и стараясь не громыхать, он побежал по детскому маршруту к пожарной лестнице. Сумка болталась на плече, мешала спускаться, и он просто сбросил ее. Куча шлака была на своем месте и еще больше заросла лопухами и крапивой. Спустившись до последней перекладины, Денис секунду повисел, примериваясь, и отпустил руки. Он даже не заметил, как оказался на земле, а раньше от полета дух захватывало. Отряхнулся, нашел сумку, и, чтобы не светиться через подворотню, поспешил вдоль дома к угловой проходной парадной. Она вела в следующий двор, ближайший к Большому проспекту. Перебежав пустынный в этот утренний час проспект, он понесся дальше, через лабиринт дворов, в котором любой пришлый заплутает. Но для Дениса эти места были родными: вот здесь зимой заливали самую высокую горку, в другом дворе гулял детский сад и стояли удобные, скрытые сиренью беседки. Они с мальчишками не раз спугивали целующиеся там парочки…

Сейчас он летел, не видя ничего вокруг, желая оказаться как можно дальше от своего дома, и не обращал внимания на развороченные и загаженные детские площадки, поломанные деревья, горы мусора возле переполненных круглых баков. Выбравшись на проспект Щорса, перешел на шаг, все еще тяжело дыша. Наткнувшись на круглосуточный ларек, купил пачку сигарет и зажигалку, пересек улицу и свернул в ближайшую подворотню. В этом дворе под купой кустов притаилась ободранная скамейка, земля вокруг которой была усыпана окурками и осколками бутылочного стекла. Бросив сумку на скамью, Денис рухнул рядом, распечатал пачку и закурил. Он чувствовал себя выжатым, опустошенным, но не от физической усталости, скорее, от безысходности.

Он сбежал от бандитов сейчас, а дальше что?.. Бегать от них, скрываться всю жизнь? Но это ведь невозможно… Как же защита диплома? Он так и остался на столе… А Иришка?.. Наверное, сообщить ей должен именно он – больше некому. Она приедет, и…

Он механически посмотрел на часы. Без пяти девять. Дяди Славы нет, он говорил о каком-то совещании. К кому еще можно обратиться, спросить совета: что делать, как жить дальше?..

Запихивая зажигалку в задний карман джинсов, Денис нащупал в нем вчерашнюю визитку следователя из Большого дома. Достал, прочитал: «Сергей Павлович Колтунов, старший следователь ФСК России по Санкт-Петербургу». Может, позвонить? Он предлагал звонить, если что… Наверное, это как раз тот случай, когда звонить надо именно ему. Колтунов знает все о банде Седого.

Бросив сигарету, Денис подхватил сумку и направился в сторону площади Шевченко. Перейдя сквер, свернул на Каменноостровский. Из девяти таксофонов, прилепившихся под пластиковыми козырьками на стене ДК Ленсовета, исправным оказался лишь один.

На том конце провода трубку сняли мгновенно, раздалось резкое и требовательное: «Слушаю!»

– Сергей Павлович? Это Денис Колесников.

В трубке молчали.

– Я вчера у вас был…

– Да, Денис. Только… Ничего хорошего я тебе сообщить не могу. Мы не успели.

– Знаю.

– Откуда? – удивился Колтунов.

– Ко мне час назад Мишка Федоров прибежал… Только он вышел от меня, тут во двор машина. Его схватили, принялись бить… А я через чердак ушел.