Матильда Старр - Не шутите с боссом!

— Ты быстро, — улыбнулась я, но по позвоночнику скользнул холодок страха.

Явись Слава чуть раньше, столкнулся бы в дверях с бывшей. И кто знает, что бы было… Нет, все очень удачно сложилось. Очень-очень удачно, и не надо тут думать всякое!

— А ты меня не ждала, хотела, чтобы я пришел попозже? — он очень сурово сдвинул брови, в синих глазах предательски искрился смех. — Хорошо, давай я уйду и вернусь через полчасика, как раз успеешь выпустить любовника из шкафа.

Я нервно хихикнула. Знал бы он, какого «любовника» я от него скрываю.

А я скрываю? Я точно решила? Или собираюсь все ему рассказать? Я сама не знала…

Наверное, все-таки скрываю. Да, так определенно лучше.

— Никаких любовников, — с притворным сожалением вздохнула я, — просто не успела ничего приготовить.

— Я уже пообедал, но, если ты голодна, можем спуститься в кафе.

— Я — ни капельки! — честно ответила я.

Есть не хотелось совсем.

— Значит, никуда не пойдем. Пока… — объявил Славик, наклонился и вкрадчиво прошептал прямо в ухо: — Я знаю отличный способ заставить тебя проголодаться!

От многообещающих хриплых ноток в его голосе и теплого дыхания над ухом по коже пробежали мурашки. Горячие губы прижались к шее, колючим жаром обдало всю, с головы до ног, до самых кончиков подогнувшихся от удовольствия пальцев. Я ойкнула и покачнулась, вцепляясь в его рубашку, чтоб не упасть. Голова кружилась, словно на карусели, перед глазами пьяно плясали радужные круги.

Интересно, я когда-нибудь к этому привыкну? Или сердце всегда будет так обрываться от восторга, стоит ему ко мне прикоснуться. Да какое там прикоснуться, даже просто взглянуть…

Я запрокинула голову и жадно лизнула маячившую так близко беззащитную шею, вдыхая запах его кожи. Вкусный, какой же он вкусный… Мой! Глухо охнув, он сгреб меня в охапку, да так, что оторвал от пола, я ногами уцепилась за его ноги и повисла на нем, прижимаясь всем телом, как-то особенно остро ощущая, что между нами всего лишь тонкая ткань. И за этой тканью был он, мой мужчина: тяжело колотилось сердце, двигалась грудь, он шумно и хрипло дышал. Горячий рот накрыл мои губы, и мир пропал, осталось только умопомрачительное жаркое удовольствие с легким привкусом горечи. Откуда взялась горечь, думать не хотелось, хотелось чтобы этот яростный поцелуй никогда не заканчивался. Но он закончился, затопив ощущением потери, потом меня рвануло вверх, и через долю секунды я почувствовала, что болтаюсь в воздухе, в живот вдавилось сильное плечо, и меня несут куда-то вглубь квартиры. Быстро, словно боясь не успеть. Пусть, сама бы я все равно не дошла. Я протянула руки и, вытащив его рубашку из-под ремня, задрала ее вверх, с наслаждением гладя горячую влажную кожу его спины.

Привкус горечи становился сильнее, бился в мозг какой-то неправильной мыслью, ядом проникал в кровь. И когда меня опустили на кровать, я уже понимала, в чем дело. Горечь, яд… Как ни назови, но оно не даст мне жить, отравит все и испортит. Не может быть счастье полным, если оно ворованное. В ушах словно звенел мамин голос: «Славик хороший парень, но однолюб, до сих пор сохнет по своей жене, а она вертихвостка».

«Однолюб» — вот что. И одно дело, когда ее нет рядом, давно расстались, и надо как-то жить дальше, а совсем другое, когда она есть и хочет вернуться, и улетает только завтра. Имею ли я право трусливо молчать, делать вид, что ничего не было, лишая его выбора?

Могу я поступить так с близким человеком? С самым близким и с самым любимым. И другого такого уже не будет, потому что я, кажется, тоже однолюб.

«Конечно, можешь! — тут же ответил внутренний голос. — И именно так и сделаешь. За счастье нужно бороться, а в борьбе все средства хороши».

Больше всего мне хотелось сейчас согласиться с этим голосом. Сейчас, когда горячие губы целовали мой висок, и волосы, и ямочку за ухом, когда сильные руки гладили и тискали кожу, рождая во всем теле упоительное, почти болезненное наслаждение…

Нет. Не нужно мне краденое счастье с оглядкой. Или все, или ничего…

Видимо, он что-то почувствовал, потому что выпустил меня из объятий и сел. Сильная спина блестела испариной, плечи напряженно подрагивали.

— Что-то случилось? — глухо спросил он, не оборачиваясь.

— Слав, — выдавила я, с тоской глядя на него. Такого близкого и далекого. При мысли, что могу больше никогда его не увидеть, горло словно тисками сжало. — Я должна тебе кое-что сказать.

Понадобилось какое-то время, чтобы он смог слушать.