Матильда Старр - Не шутите с боссом!

Да так и застыла на пороге.

На площадке стояла молодая женщина. Красивая. Очень.

— Добрый день! Я могу увидеть Вячеслава Павловича?

— А он… он на работе… ну то есть в офисе, — запинаясь и путаясь в словах выговорила я. Сердце сжималось, будто его стискивали холодными пальцами. — Но он, наверное, скоро придет…

Я сразу поняла, кто это. Уж не знаю как, но поняла, хотя ее я себе представляла совсем другой. Славина бывшая жена… Мне всегда виделась этакая хищница, обязательно брюнетка с красной помадой и длиннющими ногтями. Единственное, в чем я не ошиблась, она и вправду была красавицей. Огромные глазищи, капризно изогнутые пухлые губы, аккуратный вздернутый носик, волосы цвета соломы, каскадом спускающиеся к плечам.

Представить ее возле Славы? Запросто! Это я рядом с нею чувствовала себя самозванкой, не меньше.

— А вы его домработница? — поинтересовалась она вежливо.

На этот вопрос мне не хотелось отвечать.

— Вы проходите, я вам чаю сделаю, — выдавила я и посторонилась, пропуская незваную гостью в квартиру.

Вот зачем я это делаю? Зачем?! Нужно было заявить ей с порога: убирайся, нечего тебе тут делать. У нас и без тебя все хорошо!

Но, ругая себя за мягкотелость, я уже наливала в тонкую чашку чай на травах, который заваривала для себя, да так и не выпила, увлекшись уборкой.

— Наверное, это глупо, приходить вот так, без звонка… — заговорила она, хотя я ее ни о чем не спрашивала.

«Без звонка…» — отозвалось эхом где-то внутри. То есть Слава ее не ждал и вообще не знал, что она придет? Это хорошо или плохо? Я не могла сообразить. Сердце стучало где-то в горле, и единственная мысль, которая удерживалась на поверхности сознания, — кажется, наше счастье только что закончилось…

— Я завтра улетаю. Все это время хотела встретиться… — словно в прострации говорила гостья, глядя куда-то внутрь себя.

Похоже, ей было все равно с кем разговаривать — со мной или с тумбочкой. Наверное, она и считала меня кем-то вроде тумбочки. Домработница ничем не отличается от мебели, да?

— … набирала номер, а потом сбрасывала. Ну что я ему скажу?

Слова доносились до меня словно издалека. Я едва ли вполне улавливала их смысл. А она все говорила и говорила — красивым низким голосом с едва уловимой хрипотцой.

— Сама ведь виновата, молодая была, глупая. Или, наоборот, слишком умная. Все казалось, что лучшая жизнь где-то там. Наверное, всегда так кажется… А потом проходит время и понимаешь, что лучшая — она как раз здесь. И все это время была здесь, а я и не замечала…

Я слушала ее молча, яростно натирая бокалы. Странно, что ни один не треснул в моих руках. Но ей будто и не нужен был мой ответ. Помнила ли она вообще, что здесь кроме нее кто-то есть?

— …И вот теперь поняла, что совершила большую ошибку. Но, может быть, можно что-то исправить. Всегда ведь можно исправить?..

Я отставила в сторону бокал, пока с ним ничего не случилось, и твердо сказала:

— Нет.

— Что? — она, словно очнувшись, посмотрела на меня растерянным взглядом. — Что вы сказали?

— Я сказала «нет»! Не всегда можно что-то исправить. И никакой ошибки вы не совершили! Наоборот, все сделали правильно. Если бы вы не ушли от него тогда, может, мы бы сейчас не были вместе. А мы вместе, и у нас все хорошо!

Последние слова я почти выкрикнула.

Она разом смутилась и торопливо отставила чашку в сторону.

— Так вы и Слава… Извините, я не подумала, что вы…

Это ее смущение было еще более обидным. Нет, конечно, в домашнем халате, с тряпкой и в пене я вряд ли выгляжу как подруга медиа-магната, но все-таки!

— Знаете, мне пора… — ровно выговорила она.

— Да, да, вам же скоро улетать, — согласилась я.

Гостья поднялась и, выпрямив и без того ровную спину, направилась в прихожую, и буквально через несколько секунд я с облегчением закрыла за ней дверь. На негнущихся ногах вернулась на кухню и опустилась на стул туда, где только что сидела она. Взгляд упал на чашку.

Я тут же подорвалась с места, сунула чашку под воду и стала мыть ее так отчаянно, будто она была заразной. Чашка, не выдержав, треснула. И вместе с этим что-то такое надломилось внутри. Я опустилась на пол и разревелась горько и жалобно, как в детстве.

Слава задерживался, поэтому я успела успокоиться, закончить с кухней и даже привести себя в порядок. Он появился на пороге, такой большой, такой сильный, такой уверенный. И все глупые мысли сразу отошли куда-то на задний план. А может, и вовсе исчезли, как будто их и не было…