Татьяна Алюшина: Счастье любит тишину

– От той, что ты вернулся. Вернулся потому, что любишь меня и жить вообще без меня не можешь, а это самое важное. И что ты со мной и все теперь у нас будет здорово. Хоть и совсем иначе, чем прежде, – объяснила она.

– А…

Он хотел спросить что-то еще, но дочка у него на руках решила иначе и издала недовольный писк.

– Что с ней? – сразу же перепугался Костромин.

– Не бойся! – рассмеялась Варвара, забирая у него дочь. – Она просто напоминает, что ей пора кушать, – и посмотрела на мужа с некой заминкой. – Я, конечно, отвыкла от тебя, Юра, и немного смущаюсь, но если хочешь, можешь посмотреть, как она ест.

– Я хочу, – чувствуя, как слезы приливают к глазам, просипел Костромин и улыбнулся.

Они не разговаривали, пока Варя кормила дочь, а он завороженно смотрел на это великое священное действие, старательно загоняя глупые слезы назад. Не разговаривали и когда после кормления они пошли в спальню, где Варя уложила заснувшую Анечку в кроватку. Лишь когда вернулись в кухню, Варя спросила:

– Так что, чаю?

Но Костромин, временно отказавшись, пошел в душ, чтобы хоть немного перевести дух и успокоить раздербаненные эмоции, стоя под струей воды. А когда вернулся, Варвара уже накрыла стол к ужину, и только тогда они спокойно смогли сесть за стол и хоть как-то поговорить.

– Знаешь, – оглядывая выставленное женой на стол богатое угощение, признался Костромин, – я стал совсем иначе питаться, чем раньше. Совершенно иначе, да и ем теперь мало и… – Он стушевался, не зная, как толком объяснить.

– Я тоже. Мало и по-другому, – улыбнулась ему Варюха и, обведя рукой стол, пояснила: – Я просто волновалась, не знала, что тебе предложить, и вот… расстаралась как-то. – И вдруг вдохновилась одной идеей. – У меня есть дикий рис с овощами на пару. Это моя еда, не торжественная, я ее себе как раз на ужин приготовила. Такое тебе подойдет?

– Да, – улыбнулся он ее энтузиазму. – Это как раз подойдет.

Она подскочила, торопливо засуетилась, накладывая в глиняную мисочку рис из пароварки…

– Почему ты мне не сказала, что ждешь ребенка? – спросил неожиданно Костромин.

Варюха застыла на несколько мгновений с миской и ложкой в руке, потом медленно повернулась к мужу, села за стол, поставила перед Юрием миску с рисом и только тогда ответила:

– Потому что мне надо было, чтобы ты вернулся только ко мне, вернулся в своей любви и именно ко мне, а не из чувства долга и ответственности. Ты нужен мне полностью, понимаешь? Мне нужно было, чтобы ты закончил эту свою историю, а не стоял бы с ребенком на руках у окошка, укачивая ее, и в это время вспоминал с тоской о той женщине и думал, как тебе с ней было хорошо, и о том, что ты мечтаешь еще хоть раз побыть с ней, но вот дочь на руках и ответственность не пускают. И мучиться этим желанием и зовом. Мне так не надо. – И повторила: – Не надо! Мне надо так, как сейчас. Вот так, как ты вернулся: весь, без болезненного притяжения к другой женщине и чужих желаний, полностью исцелившись и закончив ту историю. Вернулся именно ко мне, – помолчала и внезапно задорно улыбнулась, осветив его огоньками глаз и ямочками на щеках. – К тому же я сама узнала о своей беременности на пятом месяце. Честно-честно, – заверила она, заметив отразившееся на его лице удивление. – И между прочим, благодаря тебе.

Все произошло на ее день рождения в октябре, точнее, за день до этого, когда прилетели родители. Леонид Николаевич вручил дочери подарок от мужа – целую корзину самых любимых ею деликатесов.

Они сели в кухне, составляя список того, что будут готовить на завтра, хоть праздновать собирались только вчетвером – они и, конечно, незаменимая Галочка. А Варвара с детским любопытством и нетерпением начавшая доставать из подарочной корзины продукты, вдруг обнаружила среди них соленого муксуна. Это такая северная рыбка. Ее любимая.

И Варя вдруг почувствовала настолько сильное, непреодолимое желание его съесть, что тут же распаковав, не разделывая, не очищая, даже не положив на тарелку, вгрызлась в рыбу зубами и отрывала куски, пережевывала, закрыв глаза и постанывая от счастья. И снова вгрызалась, как дворовая, помоечная ободранная кошка, которой перепала настоящая еда, качала головой от небывалого счастья и нетерпения, стонала, исходила слюной и чуть не плакала от восторга… пока не подняла голову и не встретилась взглядом с ошарашенными глазами перепуганных родителей, застывшими в безмолвном оцепенении.

– Варенька, – испуганно спросила мама. – С тобой все в порядке, детка?