Саманта Янг: Поиграем

— Я так долго был без тебя, — с болью сказал Эйдан.

Я нежно провела пальцами по его щекам, слегка царапаясь о щетину.

— Никогда больше, — пообещала я. — Я никогда еще не была такой счастливой. Происходящее чертовски пугает меня, но я вовсе не хочу убегать.

И я знала, что он думал так же.

Раньше представляя себя рядом с Эйданом, я понимала, что в «нас» нет никакого смысла. Он был старше, умнее и опытнее.

Хорошо, что я решила порвать это заблуждение на маленькие кусочки и развеять. Пока не осталось ничего, кроме пыли на ветру.

Эдинбург, Шотландия.

2 месяца спустя.

Последний раз я стояла на сцене, когда была еще ребенком, поэтому забыла, как трудно разглядеть лица в темном зале сквозь свет сценических прожекторов. Тем более в таком театре как «Толккросс». И когда я вышла на сцену на генеральной репетиции, реальность происходящего поразила меня.

Я была готова к таким ощущениям, но на премьере. Однако к колоссальным волнениям в желудке, и к тому, что буду нуждаться так сильно в Эйдане, не подготовилась. К сожалению, Эйдан работал над очередным студийным альбомом, к которому приступил после того как закончил музыкальное оформление для нашего спектакля. У нас не было оркестра, просто звукорежиссер настраивал цифровую музыку на компьютере и звуковой системе.

Поскольку это первое мое выступление, — да и Эйдан внес в постановку свою творческую лепту, — он обещал прийти. К сожалению, он не мог сопроводить меня на сцену, так как не успевал вырваться из студии пораньше, поэтому направится сразу в зрительный зал.

Я была разочарована, но отнеслась с пониманием. В течение первых нескольких недель нашего примирения, Эйдан приостановил большую часть своей работы, чтобы быть со мной. Было нечестно надуться, когда он, наконец, вернулся к работе, которую любит.

Перед началом Джек стоял рядом и шептал на ухо шутки, чтобы успокоить. В конце концов, я собралась с мыслями, вздохнула и вышла на сцену.

Не успела я опомниться, как спектакль завершился, и наши слова исчезли в темноте зрительного зала — а ведь длился он два с половиной часа, включая десятиминутный антракт.

Я прилично вспотела под светом сцены и под слоями одежды из хлопка и кожи, — смесь стиля фильма «Безумный Макс» и стимпанка. Меня обуревало желание, чтобы Эйдан находился рядом после моего первого настоящего выступления. Но все эти размышления оставались спрятанными в глубине моего разума, чтобы по сцене меня перемещали мысли, чувства и действия Виолы.

Я была Виолой, целующей герцога Орсино, а не Норой, целующей Джека.

Я оставалась Виолой, взявшей Орсино за руку, когда он попросил переодеться в одежду девушки, а не ходить в одежде Сезарио.

Я была Виолой, когда прижалась к нему, говоря, что моя одежда осталась у моего друга капитана, но он сейчас в тюрьме из-за Мальволио.

Вот и все.

Последняя строчка произнесена. Я с трудом в это верила. Тем не менее, продолжала двигаться, подыгрывая словам моих коллег-актеров, пока, наконец, Орсино ни сказал свою последнюю строчку, и мы, кроме Шута, покинули сцену. Монолог Шута доносился за кулисы, пока мы тихо ждали, когда он закончит игру.

— … Но все равно, раз вам смешно. Мы хотим смешить вас каждый день .

Тишина.

Затем раздались бурные аплодисменты, и я широко улыбнулась. Обернулась и среди артистов увидела Квентина, который улыбался мне. Он посмотрел на всех нас.

— Браво, мои паршивцы. Браво.

Я рассмеялась, вспоминая смех зрителей на протяжении всего спектакля. И звуки удивления, и аплодисменты, и радостные возгласы.

Мы им понравились.

Джек схватил меня за руку и вывел на сцену, где поток аплодисментов ударил в меня как волна, обрушившаяся на голову. Я даже застыла от шока, очнувшись только когда Джек, все еще держа меня за руку, поклонился и потянул за собой.

Мы репетировали даже эту часть.

Джейн и Хэмиш вышли вперед и поклонились. А мы с Джеком захлопали в ладоши.

И так далее, другие актеры по очереди принимали свои аплодисменты.

Настала очередь Квентина. После того как он поклонился и отступил, и мы все поклонились еще раз, перед нами опустился занавес.

Волнение и гомон остальных гудели вокруг меня — вся наша труппа собралась на сцене. И я хотела порадоваться с ними. Я честно хотела.

Однако больше всего я желала отпраздновать этот момент со своими друзьями и семьей. По-быстрому обняв моих товарищей по команде, я улизнула со сцены и направилась в свою гримерку, где договорилась встретиться со своим близкими позже.