Лана Ричи: Друг моего парня

Его рука скользнула в вырез моей блузки, обхватила, сжимая, грудь, и я застонала прямо ему в губы. Самодовольная улыбка на мгновение скользнула по его губам, и я ощутила легкий приступ раздражения. Он что, считает, что достаточно поцелуя, чтобы избавить меня от раздражения? Подумала так и поняла: достаточно. Более чем достаточно. Его поцелуи подчиняют меня, порабощают, просто позволяют вить из меня веревки…

Такая власть надо мной пугала. Я попыталась вырваться, но он только сильней вжал меня в стену:

– Куда это ты собралась, крошка?

Он рывком распахнул на мне блузку. Пуговицы разлетелись по всему полу – совсем как в моей фантазии…Его пальцы нащупали бусинку соска и сжали ее, заставив меня всхлипнуть. А он уже снова впился в мои губы, то прикусывая их, то едва заметно касаясь их своими, то жадно вторгаясь в мой рот языком.

Колени стали ватными. Желание сбежать, скрыться испарилось. Теперь я не отталкивала его – наоборот, так вцепилась в его рубашку, будто боялась, что он уйдет сам. И на секунду мне показалось, что мои страхи сбылись.

Он отстранился, глядя на меня совершенно безумными глазами. А потом схватил за края блузки и рванул их так, что пуговицы градом забарабанили по паркету.

– Оуэн, что… Ах…

На мою грудь обрушились его губы, сжимая сосок, чуть прикусывая его. Язык играл с ним, как с бусиной, перекатывая, теребя… Сводя меня с ума, просто опрокидывая в настоящую пропасть наслаждения. Я впилась пальцами в его плечи, просто не соображая ничего. Не зная, как поступить правильней: оттолкнуть его голову или прижать к себе.

Теперь его руки шарили под моей юбкой. Скользили по бедру, задирая ее все выше и выше. Вот они коснулись края трусиков – и я вскрикнула, чувствуя, что из крошечных искр возбуждения вспыхнуло настоящее пламя. Он прошелся по тонкой ткани раз, другой, приводя меня в настоящее исступление. А потом отодвинул ее, проникая внутрь.

Я просто захлебнулась от эмоций. Теперь для притворства уже не было сил. Я выгнулась дугой, насколько могла под весом его тела. Вскрикнула, тонко и отчаянно, ощущая полную беспомощность перед ним. Он мог делать со мной все, что хотел… И делал, мучил меня, поддразнивая, но не давая освобождения.

Я выдернула рубашку из его брюк. Прошлась по телу ладонями, чувствуя, как играет под кожей каждая его мышца. Как радуется это тело моим прикосновениям, ждет их… Так же, как я сама ждала его ласк.

Он оттолкнул меня резко, почти жестоко. На мгновение я не на шутку испугалась: неужели умудрилась в чем-то перейти грань, рассердить его? Но он принялся расстегивать рубашку резкими, торопливыми рывками, и я обессиленно прислонилась к стене, завороженно глядя на это. Потом медленно, точно во сне, шагнула к нему, прикоснулась к загорелой коже плеча…

Оуэн больше не улыбался. Время для шуток закончилось. Он подхватил меня на руки, в два шага преодолевая расстояние до кровати. Сорвал юбку, отбрасывая ее, как ненужную тряпку, и опрокинул на постель. Притянул к самому краю, покрывая поцелуями ноги, от коленей до самых трусиков, уже насквозь промокших от моих соков. А потом лишил меня и этой, последней, детали одежды.

Мне не хватало воздуха. Так, словно он стал густым и вязким и просто не мог попасть в ослабевшие легкие. Весь мир вокруг плыл, двоился… В такт движениям его языка там, где бился и пульсировал крохотный узелок плоти – нежный бутон моей страсти. Язык Оуэна раздвинул лепестки, скрывавшие этот бутон, коснулся его, надавил… Мир расцвел огненными вспышками, и я застонала от охватившего меня блаженства. Томительного, сладкого… Неземного.

Его пальцы сжали мои бедра, еще ближе придвигая к себе. Я почти не почувствовала этого. Я ничего не видела, не слышала, не понимала… Все ощущения сконцентрировались в одной точке. Там, где сейчас беззастенчиво гулял его язык. Там, где все сильнее, все жарче пульсировало что-то, заставляя меня испытывать одновременно восторг и ужас.

Я прикрыла глаза: краски вокруг внезапно стали слишком яркими. Но и темнота спасала меня недолго. Она словно взорвалась огненным фейерверком. Тело выгнулось, напряглось, словно лук с натянутой тетивой. Гортанный крик сорвался с губ – безумный, отчаянный… Как моя странная страсть, выросшая из ненависти.

Оуэн подтолкнул меня выше на постели и обрушился сверху, снова атакуя мои губы. От солоноватого привкуса собственных соков на его языке я просто сошла с ума. Словно не было этого безумного оргазма, только что накрывшего меня как цунами – возбуждение снова подчинило себе и тело, и разум. Заставило изгибаться под горячим и тяжелым мужским телом, требовать его прикосновений… И получать то, что требую.