Литтмегалина - Год дурака

– Я нашла… это мой подарок…

– Какой еще подарок?

Выслушав мои сбивчивые объяснения, Диана хлопнула себя по лбу ладонью.

– Ты что, клюнула на это? Рассылка была на весь офис, никто и задницы не приподнял! А ты, единственная дурочка, купилась?!

– Диана, я сейчас зарыдаю.

– Пошли, – Диана раздраженно вырвала у меня букет и бросила его в корзину для бумаг.

У IT отдела она остановилась и громко, внятно произнесла:

– Мальчики, те из вас, кто придумал эту затею с красящим букетом, – уроды.

Я чувствовала себя совершенно убитой, и добавить к ее словам мне было нечего. Я не издала ни звука, даже когда мы обнаружили запруду в туалете – из того самого бачка, в хитрое устройство которого я так бесцеремонно влезла, хлестала вода. Я осталась спокойна, как смерть, даже когда выяснилось, что пятна не отмываются. Занимая значительную часть моего лица, они образовывали нечто вроде карты Австралии.

– Сама виновата, – развела руками Диана. – Хотя мне тебя все-таки жалко. Почему с тобой постоянно что-то случается?

Когда, оставив Диану зимовать под отчетами, я уходила с работы, вахтерша Зина (вовсе не пенсионерка, а знойная девушка южной наружности) вручила мне восемь коробок с успевшей остыть пиццей.

– Десять раз тебе звонила, а ты все где-то бегала.

Ага, металась, как раненый в зад сайгак по степи. «Сама все сожру, никому не дам», – раздраженно подумала я, забирая тяжелые коробки. Даже если умру от жирового отравления, ну и пусть. И то лучше, чем такая жизнь.

Шатаясь на высоченных каблуках и изнемогая от оттягивающей руки груды коробок, я посылала злобные затравленные взгляды каждому прохожему, заинтересовавшемуся россыпью пятен у меня на лице. Это было то самое ощущение, когда весь мир против тебя.

На автобусной остановке я простояла тридцать минут, прямая и гордая, как Жанна Де Арк перед сожжением, пока мне не удалось наконец втиснуться в одну из маршруток. Плюхнувшись на сиденье, я услышала веселый голос радиоведущего: «Сегодня первое апреля, или День дурака!» «Да, это мой день», – уныло подумала я. «В этот день люди разыгрывают своих друзей и знакомых…» – продолжил ведущий. Сонный мужчина, сидящий напротив, оторвался от своей газеты и уставился на меня, приподняв очки. Девушка с лохматой прической пялилась и вовсе беззастенчиво. Да уж, я занятное зрелище, можно водить по городу, как медведя!

Стоило мне выпрыгнуть из маршрутки, как небо решило, что именно сейчас хороший ливень будет самое то. Асфальт намок, и в своих туфлях я заскользила по нему, как по катку. Метнувшаяся мимо легковушка окатила меня фонтаном брызг. Я отшатнулась, потеряла равновесие и упала. Коробки полетели на дорогу, содержимое одной из них вывалилось прямо на меня. Я узнала пиццу «Четыре сезона» и флегматично отметила: «Моя любимая». Под моим задом как раз оказалась большая лужа, отчего я почувствовала себя обмочившимся младенцем. Хоть бы та серая машина вернулась и задавила меня, понадеялась я. К сожалению, она этого не сделала, поэтому мне пришлось встать, снять туфли и топать домой, оставив коробки на дороге.

Еще поднимаясь по лестнице своего пятиэтажного дома без лифта, я услышала, как в моей квартире надрывается телефон. Он звенел, и звенел, и звенел, и все еще продолжал звенеть, когда я вошла, бросила ключи у зеркала, стряхнула с плеча сумку.

Вздохнув, я взяла трубку.

– Да, мама.

– С днем рождения тебя, – сказала она с нерешительной интонацией, как будто сомневалась, стоит ли поздравлять с таким событием, как тридцатилетие. – Как на работе?

– Чудесно. Так поздравляли, прямо не знаю, зачем столько возни ради меня, – я завела руку за спину, собираясь расстегнуть молнию, и вспомнила, что платье наглухо зашито.

– Ну, ты не переживай, – продолжила мама, помолчав. – Ты всегда можешь переехать ко мне и бабушке. Хотя бы не будешь совсем одна.

– Мама, многие женщины выходили замуж и после тридцати, даже после сорока… Деми вот вышла замуж за Эштона…

– И чем это для нее закончилось? Изменил с какой-то соплячкой. И потом, дочка, Деми Мур хотя бы красивая.

Это была та последняя соломинка, что ломает хребет слону. Вздохнув, я сказала:

– Ладно, мам, меня ждут друзья.

И положила трубку. Оставшись в тишине, я ощутила тебя толстой, невзрачной и старой, застрявшей в своем одиночестве и проблемах так же, как в этом платье. Мне тридцать лет, у меня нет мужа (чего уж там, мне даже и предложения никогда не делали), нет друзей, я живу в маленькой съемной квартирке и, кажется, вот-вот потеряю работу… Включив компьютер, я проверила почту и «в контакте». Ничего от никого. Я внезапно начала плакать и рыдала минут двадцать, не способная остановиться. А потом, еще не кончились слезы, на меня нашел ЖОР.