Иван Воронежский - Ветры судьбы

Окинув взглядом прекрасную половину и удивившийся отсутствию Ракель, Яков молча направился к пивной стойке, чтобы опрокинуть бокал сухого вина. Из крымских ему в последнее время больше нравился «Дионисий», наводивший на философские размышления.

– Угостишь стаканчиком? – подсевшая рядом Ингрид из Метавы облокотилась на стойку так, что, казалось, половинки грудей вот-вот выпадут из широкого выреза сарафана.

– Только половинку, дела на фабрике сейчас идут неважно, – солгал Яков и тут же спросил: – Где она?

– Давненько ты не захаживал, Яшка. Появился тут один и все к ней бегает. Вроде, как постоянный клиент, что ли.

– Странно, – сказал Яков, чувствуя, как в груди закипает ревность.

– Вот и мы с девчонками говорим: странно. Ведь за три года здесь она уже потеряла свою первозданную прелесть.

«Да, – подумал Яков. Он пригубил бокал и вдохнул винный аромат, – черные усики, пробившиеся за последний год на лице Ракель, совсем убили её былую красоту».

– Я помню, – продолжала Ингрид, – как кареглазой девчонкой вошла она в наш коллектив. Клиент западал на ее печальный взгляд и кудрявый волос. Ты не поверишь, Лыткина продавала её как девственницу, используя лимон во время цикла.

– Не хочу слушать об этом, – пытался протестовать Яков.

– Да, да! Ох, и телепни вы, мужики. До чего просто вас обвести вокруг пальца. Да не печалься, я все понимаю, жизнь – грязная штука, – ресницы скрыли голубизну глаз Ингрид, и по правой щеке медленно, пробивая себе путь, покатилась слеза.

Опрокинув полностью бокал, Яков теперь наслаждался теплотой, растекавшейся по пищеводу.

– Не реви, – сказал он и предложил ей салфетку.

– Если б не деньги. И мужик… Был бы у меня мужик хороший. Такой как ты, Яшка. Видел бы ты меня здесь. Ну ладно, спасибо за стакан и жди свою зазнобу. Вижу, клиент-то уже вышел, – раскачивая бедрами Ингрид, желая привлечь внимание, пересекла путь спешившему на выход молодому человеку.

Не задерживаясь, Яков рванул в кабинет.

– Здравствуй, родная, – превозмогая отвращение, он обнял Ракель

– Здравствуй. Как ты, жив-здоров? – обнимая одной рукой, другой она продолжала поправлять бретельки нижнего белья, – как Татьяна?

– Кашлять стала сильнее. Жалуется на боли в груди. На юг, советуют врачи, подальше от балтийской сырости. А у тебя, я вижу, прогресс, – долго не оттягивая, Яков достал золотой червонец и вложил ей в руку.

– А ты что, ревнуешь?

– Да нет, просто беспокоюсь за тебя. Смотри, не заболей, а то никаких денег не хватит.

– Скоро все изменится, Яков. Друзья по марксистскому кружку уверяют. А этот! Не обращай на него внимание. Маньяк какой-то. «Прикинься мертвой» все просит меня и уже, как бы бесчувственную, в задние врата рая. И я не боюсь отяжелеть.

– Ты стала такой вульгарной.

– Да брось ты ревновать меня. Все способы хороши, лишь бы заработать деньги. А он приплачивает за это.

– Ну ладно, ты отдыхай, а мне еще в вечернюю гастрономию и домой.

Проходя через зал, Яков на мгновение задержал взгляд на черной модели, которая улыбнулась в ответ, сверкнув контрастно белыми зубами.

Татьяна стояла у окна. Устремив свой взгляд вниз, на прохожих, спешивших по домам при свете газовых фонарей на Невском, она тщательно воспроизводила в памяти все детали последнего скандала с Яковом. Все было у них хорошо, и любовь, казалось, будет длиться вечно, когда появились эти друзья из тайного общества. Марксисты или как их там еще называют. Эти деньги, которые она обнаружила у него в бумажнике, и от которых он стал более независимым и самоуверенным, стал очень нервным и иногда даже грубым. Откуда они у него и как он умудряется их заработать? Вот опять слишком долго он задерживается на работе или их тайные сборы снова обязывают его не быть дома. Дома, где у теплого очага ждет его любящая жена, тоскует и переживает. А может, это лишь только прикрытие, и он просто нашел себе любовницу, ведь это часто бывает сейчас, в наши дни. Нравы сильно пали в нашем обществе. С другой стороны, и я тоже хороша. Вот заболела, и не могу ему сейчас дать той ласки и нежности, в которой нуждаются мужчины. Нет, скорее нам не хватает детей. Но почему бог не дает мне такую радость – родить сейчас. С сыном Иванушкой пришлось расстаться, как будто он просто меньший брат, и все держать в секрете. А еще ребенка родить не получалось. Ни с первым мужем, ни теперь, с Яковом. Но почему? Почему? – терзала себя Татьяна, когда входная дверь заскрипела, и в прихожую вошел Яков.