Дж. м. Севилья: Летние ночи (ЛП)

Мы сдвигаем два маленьких стола, чтобы всем поместиться вместе. Я прислоняюсь спиной к стене, медленно облизывая свой рожок, в надежде продлить время нахождения здесь.

Мы молчим. Мы должны вести себя так на людях; отец не одобряет шум. Мы должны быть почтительными и не создавать беспорядка.

Я слышу, как они заходят, прежде, чем вижу их. Громкие шаги, хотя смех еще громче.

Компания подростков за окном попадает в поле моего зрения. Один из них открывает дверь, и громкость их голосов контрастирует с тишиной в помещении. Это потрясает мои чувства.

Папа хмурится в неодобрении. Мама накрывает его руку своей и потирает ее большим пальцем, пытаясь успокоить его волнение.

Первой я вижу девушку, единственную в компании. Она смеется, пока один из парней, который вдвое больше нее, обхватывает ее за шею и ерошит ей волосы. Еще громче смеясь, она отталкивает его от себя.

Я не совсем уверена, но мне кажется, что она ближе к моему возрасту, но в то же время ох как далеко. У нее длинные волосы, прямо как у меня, но если мои скучного песочного цвета, то ее блестящие, каштановые с золотым отливом, свободно ниспадающие с плеч. Ей приходится постоянно убирать их ото рта. Мои глаза скучного орехового цвета, тогда как ее прекрасные бледно-голубые. На ней короткие шорты и рубашка, завязанная спереди, немного открывающая ее живот.

Я краснею и бросаю взгляд на отца. Он слишком занят тем, что сердито косится на них, чтобы заметить, как я пялюсь, так что я возвращаюсь к разглядыванию компании и облизыванию своего рожка.

Мой интерес возрастает, когда я замечаю двух идентичных близнецов. Я никогда раньше не видела близнецов — по крайней мере, идентичных. У них светлые блондинистые волосы, и они одеты в одинаковую одежду: грязную и помятую, но одинаковую. Также у них есть ямочки на щеках, и мне нравятся эти ямочки. Благодаря им парни кажутся более дружелюбными. И милыми. Очень милыми.

Я снова краснею и смотрю на отца, переживая о том, что он может прочитать мои не такие уж чистые мысли. Я чиста. Я сдерживаю вздох облегчения, затем проверяю, не заметила ли Лорен. Я не хочу, чтобы она выдала меня.

В ее глазах потрясение, и я прослеживаю за ее взглядом. Четверо других парней дурачатся, подпрыгивая от волнения, пока выбирают, с каким вкусом взять мороженое, толкают друг друга, одновременно переговариваясь. Среди этого сумасшествия мой взгляд находит единственную цель Лорен. Он стоит, облокотившись предплечьем на прилавок, вглядываясь вниз на витрину с мороженым. У него мускулистые руки, а приподнявшаяся из-за его позы рубашка показывает его пресс. Я никогда прежде не видела никого с мускулами или кубиками пресса, по крайней мере, не с такими.

Я замираю, рука с рожком застывает в воздухе.

Своей внешностью он затмевает остальных парней. Его темные волосы контрастируют со светлыми глазами. У него суровое выражение лица, не такое радостное, как у остальных, и это только еще больше интригует меня.

Он оглядывается через плечо. Наши взгляды встречаются, и в моем желудке все переворачивается. Со мной никогда прежде такого не случалось. Когда он продолжает смотреть, мое тело дрожит с головы до кончиков пальцев. Один из парней встает перед ним, тот, который почти также красив. Почти.

Он отпихивает его.

— Поосторожней, Мэддокс.

Парень по имени Мэддокс смеется, превращаясь в самого красивого улыбающегося парня, которого я когда-либо видела. Именно в этот момент мое сердце останавливается. Клянусь, так и есть, и это практически парализует меня.

Отец встает, хмурясь.

— Пойдемте.

Я говорю, не подумав, приподняв свой рожок, который начинает капать на мою руку:

— Я не закончила.

— Очень жаль, — провозглашает он, направляясь в сторону двери.

Я опускаюсь на сиденье, в последний раз облизываю рожок и поднимаюсь, чтобы выбросить оставшееся в мусор.

Громкий смех заставляет меня повернуть голову еще один, самый последний раз, прежде чем направиться к машине. Девушка снова смеется, хватаясь за живот, пока ест свой рожок (радужный шербет, я не могу этого не заметить), мороженое размазано по всему ее лицу.

Я не могу припомнить ни одного раза, когда бы я так сильно смеялась, и мне хочется знать, каким человеком надо быть, чтобы его оправдывала такая реакция. Я завидую этой девушке, находящейся в самой гуще всех этих парней, в которых больше жизни, чем во всей моей церкви во время репетиции хора.

Парень, о котором (я это знаю) буду мечтать неделями, снова оглядывается. Я удерживаю его взгляд, пока отец не кричит мне, чтобы я подошла.