Рани Маника - Земля несбывшихся надежд

Дальше я не стала читать. В остальном письмо тети Пани представляло собой какую-то чушь. Внезапно я почувствовала слабость в ногах и тяжело осела на кровать. Я поняла, зачем она пришла в наш дом тогда, и вспомнила тот пронырливый взгляд торговки в ее хитрых глазенках и то инстинктивное отвращение, которое я испытала, впервые увидев ее. Она пришла в дом бедной женщины, чтобы выбрать покорную невесту, которой можно было бы впоследствии манипулировать. В тот момент я люто ее возненавидела. И этот противный высокомерный тон письма. Неужели она думает, что у моего мужа на плечах тыква вместо головы? У меня кровь закипела от ярости. Со дня свадьбы я ни разу как следует не поела. И в течение следующих восьми месяцев, если сработает мой план, мне придется перебиваться с хлеба на воду, а не то что еще ей деньги посылать. Для нее будет хорошим уроком, если мы просто не будем пересылать ей денег. Но потом у меня в голове появилась картина: двое маленьких детей, пустой и безнадежный взгляд в их глазах, худые лица, темная кожа, обтягивающая кости… Невинность и глупость — именно эти качества я увидела в них. На верное, их зубам было настолько скучно сидеть на своих местах что они начали вылезать двумя неровными рядами. Вне вся кого сомнения, дети были просто рабами у этой лукавой женщины, однако правда состояла и в том, что я не хотела жил вместе с ними, как бы ужасно это ни звучало.

Я закрыла глаза, переживая тяжелое поражение. Никогда раньше никто не пытался использовать меня. Если бы не эти сладкий лживые слова, я и сейчас была бы дома с моей любимой мамой.

Нам придется пересылать ей деньги. У нас не было выбора.

Потом взяла свое наивность юности. Как весна прикасается к распускающимся листьям, так молодость решила, что мой план должен включать в себя и выплаты детям на пропитание. Я и моя мама страдали от того, что мой отец не считал своим долгом высылать нам деньги. Я буду поступать лучше, чем мой отец. Мы просто не будем покупать мяса, пока не расплатимся по счетам. Мы будем питаться тем, что будет вырастать на грядках в нашем огороде, и яйцами, которые будут нести наши куры. К тому моменту, когда я пошла в кухню, чтобы приготовить мясо, уверенность полностью вернулась ко мне.

В тот вечер муж вернулся с деньгами, которые он занял, чтобы отправить детям, завернутым в газету подарком для меня и куском дерева, из которого он собирался что-то вырезать. Он положил подарок на скамью, рядом со мной, и стал ждать. Я посмотрела в его лицо, наполненное ожиданием, на ненужный подарок, завернутый в газету, и мне захотелось закричать от разочарования. Если все и дальше будет так, мы никогда не сможем выпутаться из паутины долгов. Как мне объяснить, что я готова голодать месяц, чем смотреть на очередь кредиторов, которая будет выстраиваться перед нашим домом каждый раз при получении зарплаты? Я глубоко вздохнула, прикусила язык и развязала ленту. Газета развернулась, и моя злоба мгновенно улетучилась при виде удивительной но красоте паре золотых туфелек на высоком каблуке, украшенных цветным бисером. Ничего прекраснее я не видела за всю свою жизнь. С благоговением я осторожно поставила туфельки на серый цементный пол. Очарованная подарком, я аккуратно просунула ноги внутрь этой божественной золотой обуви. Они великолепно сидели на ноге. Потребуется какое-то время, чтобы привыкнуть к высоким каблукам, но я уже любила это несвоевременное приобретение.

— Спасибо, — прошептала я, и моя голова склонилась в благодарности.

Мой муж — хороший человек, но все равно будет по-моему. Сначала я дождалась, пока он съест шикарный обед, а потом уж рассказала ему о своем плане. Закончив, я глубоко вздохнула и посмотрела ему прямо в глаза, добавив, что теперь только я буду платить по счетам. Он будет получать немного карманных денег, чтобы купить газеты или чашечку кофе, но занимать денег больше не будет и будет советоваться со мной но всем вопросам, связанным с финансовым благополучием нашей семьи. Айя качнул головой в знак согласия и погладил мои волосы своей большой рукой, но в его глазах было отсутствующее выражение.

— Как ты пожелаешь, моя дорогая жена, — согласился он.

— И еще одно. Ты научишь меня говорить по-малайски?

— Боле, — ответил он мне и улыбнулся.

Это слово было мне знакомо. Оно означало согласие. И я улыбнулась ему в ответ.

— Терима каси, — поблагодарила я его, тоже по-малайски.

К концу недели наш огород был засажен. Сосед, живший через дорогу, помог мне соорудить курятник, в котором я поселила маленьких желтеньких цыплят. Я стояла в своей широкополой шляпе и с гордостью смотрела на засаженный огород. И в этот момент я увидела своего дядю, торговца манго, который шел по направлению к нашему дому, сгибаясь под весом мешка с плодами манго. При виде знакомого загорелого лица и располневшей фигуры я прослезилась от радости и побежала ему навстречу, чтобы обнять. Я не задумывалась, насколько я одинока, пока не увидела его. Он привез мне деньги, о которых я просила, и от души посмеялся над моими страхами. После того как он ушел, я съела сразу шесть плодов манго, а потом, поддавшись какому-то странному желанию, подошла к печке, взяла несколько кусочков угля и начала их грызть.