Екатерина Береславцева - Начинай со своего дома

– Александра Ковалева, менеджер…

– Помню, помню! – рассмеялся холеный тип. – Так что же, вы составите мне компанию, уважаемая Александра Ковалева?

– Всенепременно, – шаркнула я ножкой и любезно улыбнулась.

Вот так я и оказалась, совершенно неожиданно для себя, в полупустом театральном кафе за столом с импозантным мужчиной. Права оказалась Наташка, его лицо поражало своей необычной красотой и особой выразительностью. На индейца похож, мелькнуло у меня в голове. Такой же глубокий взгляд и резкий, словно выбитый из мрамора, изгиб скул. Дополняли образ длинные черные волосы, собранные в тугой хвост. Я скосила глаза на его руки. Почему-то я думала, что, как у всякого художника, они обязательно должны быть испачканы краской. Но нет, у этого человека и руки оказались под стать – смуглые длинные гладкие пальцы, чистые ухоженные ногти, а на безымянном пальце левой руки гарцевал широкий золотой перстень. Я опять подняла глаза на господина Серебрякова. Он с усмешкой смотрел на меня. Я смутилась. Привык, небось, к женскому восхищению, вот и смеется теперь над очередной поплывшей дурехой.

– Ну что, давайте начнем, Андрей Михайлович? – неестественно громко сказала я и потянулась к сумке за диктофоном.

Тут же мужская рука накрыла мою ладонь, остановив нервное движение. По моей спине пробежал холодок.

– Успеем, Александра, – спокойно произнес художник. В его карих глазах прыгали чертики. – Я обещал вам тарелку грибного супа, и мне хотелось бы сдержать свое слово.

– Ладно, но только ради того, чтобы вы не чувствовали себя пустомелей, – вырвалось у меня, и я тут же покраснела от собственного нахальства. – Давайте уж ваш супчик.

Он весело рассмеялся, открыв при этом белоснежные ровные зубы. Конечно, какая же еще может быть улыбка у этого красавчика?!

– Моя интуиция меня не обманула, – продолжая смеяться, выпалил он. – У вас не только приятный голос, дорогая Александра, но еще и чудесные манеры.

– Спасибо вам, добрый человек, – пробормотала я, покраснев еще больше. – Слышала бы вас сейчас моя бабуля!

– Я могу это и ей лично повторить! – усмехнулся Серебряков. – Хотите?

– К сожалению, у вас это не получится. Бабушка умерла восемь месяцев назад.

– Ох, простите, пожалуйста, – его взгляд тотчас стал серьезным, а горячая ладонь опять накрыла мою руку. – Я не хотел вас печалить. Ваша бабушка была для вас очень близким человеком?

– Она была единственным близким мне человеком, – поправила я. – Родителей своих я не помню, бабуля взяла меня к себе, когда мне было чуть больше года, так что, сами понимаете…

– Понимаю, – кивнул художник. – И еще раз прошу прощения за свою бестактность.

– Ничего, – улыбнулась я и потихоньку высвободила свою руку из-под мужской ладони.

– Смотрите-ка, а вот и обещанная еда!

Он взглянул в сторону миниатюрной официантки, которая в этот момент, с радостной улыбкой на круглом лице, подходила к нашему столику. В руках у девушки был большой поднос, заставленный тарелками.

– Спасибо, Светочка!

Серебряков обворожительно улыбнулся девице, отчего та заулыбалась еще шире. Я фыркнула про себя. Представляю, сколько у него поклонниц, с такими-то талантами! Вон и пожилая барменша не сводит глаз с нашего столика. Мда… Пожалуй, от этого сердцееда лучше держаться на расстоянии!

– Если что-то еще нужно будет, Андрей Михайлович, вы только моргните, я мигом прилечу! – проворковала Светочка и поплыла в сторону кухни, плавно покачивая бедрами.

Серебряков с удовольствием проводил ее взглядом. Я усмехнулась.

– Я не ловелас, Александра, – мягко сказал он, заметив мою усмешку. – Просто, как и всякий художник, очень люблю красивых людей.

– Особенно женщин, – кивнула я.

– Особенно женщин, – подтвердил он. – Разве это не естественно?

– В вашем случае было бы странным, если бы это было не так. Вы очень мужчина, и сами это знаете.

– Я очень мужчина? – переспросил, улыбаясь, Серебряков.

– Да. Бывают просто мужчины, а есть ОЧЕНЬ мужчины, – пояснила я. – И вы ярчайший представитель этого редкого вида. Мужички нынче мельчают, вы же не будете с этим спорить?

– Мне нет дела до других мужчин, – равнодушно пожал плечами он.

– Да и мне тоже, собственно.

– Вы что, феминистка? – ужаснулся мой собеседник. – Или, того хуже, представительница иной ориентации?

– Боже упаси! – вздрогнула я. – Вы что!

– Ну слава Богу! – вздохнул облегченно художник. – Прямо от сердца отлегло.