Екатерина Береславцева - Начинай со своего дома

– А что касается Тамары Сизовой, – выговорил он в наступившей тишине, не отрывая от меня своего свинцового взгляда, – можете больше не переживать, Александра. Она остается в нашем коллективе. Владимир Филиппович принес свои извинения.

Петр Петрович вышел. Зинаида испуганно посмотрела на меня.

– Господа, в нашей редакции завелась Ванга! – провозгласила дизайнер Софья, очень импульсивная особа, и хлопнула в ладоши. – Со всеми вопросами подходите ко мне, ее импресарио!

– Подожди, Софа! – Ксения пристально взглянула в мое лицо. – Шурка, так ты все знала, что ли? И ваньку перед нами валяла?

– Я-я-я… нет… – помотала головой я.

– Не могла Александра ничего знать! – задумчиво сказала Мария Семеновна. – Иначе нестыковочка получается. К тому же до сих пор никаких актерских талантов я у Саши не замечала.

– Вот спасибо вам, Мария Семеновна, – криво улыбнулась я.

– Значит, так! – властно подытожила наш главный редактор. – Я сейчас еду на встречу, а вечером вернусь, и мы все обсудим. А пока попрошу всех пройти на свои рабочие места. Софья, ты разобралась с макетом для типографии?

– Не успела еще, Мария Семеновна! – пискнула Софья.

– Так иди и разбирайся! Всё, дамочки, работать, работать!

Мария Семеновна бросилась за шефом. Зинка нехотя вылезла из моего кресла.

– Ладно, девчат, я пойду, у меня там верстка… Софа, ты идешь?

– Иду, куда ж я денусь, – пробурчала Софья. – Пойдем, тихоня, нам еще в типографию звонить.

Она потянула за руку свою соседку Аню, спокойную и молчаливую девушку, которая так и просидела все это время, не проронив ни слова. Очень талантливый дизайнер, между прочим. Девчонки вышли из менеджерской. Ксения подошла ко мне.

– Шурка, – прошептала она мне в ухо, – я пока не поняла, в чем тут дело, но удивить меня тебе удалось, так и знай! Ладно, потом с тобой разберусь.

Она тоже выскочила из комнаты. Да, я забыла сказать, что моя подруга работала в издательском доме «Книжная симфония» журналисткой, причем за годы своей работы заслужила звание въедливой и упертой стервы, чем сама Ксенька весьма гордилась. Так что предстоит мне разбор полетов тот еще!

Я со вздохом опустилась в свое кресло и бездумно уперлась взглядом в черный монитор. На меня смотрело знакомое курносое лицо, ничем не примечательное и совершенно не выразительное. Даже дорогие очки не делают тебя краше, – грустно подумала я и поправила рукой сломанную дужку, которую после ночного происшествия наспех перевязала скотчем. Как давно это было… Да и было ли? Может быть, мне всё приснилось? А что, расслабилась при вычитке, на минутку задремала, а подсознание и выкинуло со мной злую шутку. Я потрогала правую щеку. Нет, слишком явно я помню боль при падении. А еще эта странная история с Тамаркой, которую уж точно ничем не объяснишь…

Как же мне удалось так вляпаться? И во что, собственно, я угодила? Чувствовала я, что мои ночные похождения напрямую связаны с неожиданным предвидением, но нащупать ответ мне никак не удавалось. Мой взгляд поймал непривычный отблеск на шее. Господи, я же совсем забыла про этого льва! Я быстро накрыла ладошкой теплого зверя и дернула компьютерную мышь. Мое отражение превратилось в скучную таблицу с данными, набитыми собственноручно час назад. Глаза выхватили строчку с фамилией главного художника Арбузовского театра, которому я должна была перезвонить, и я вздохнула. Ладно, тайны подождут, а мою работу за меня никто не сделает. Я потянулась к трубке телефона.

– Андрей Михайлович? Здравствуйте, это Александра из «Книжной симфонии», – сладким голосом пропела я. – Что вы решили по поводу интервью?

Утром Андрей Михайлович был совсем не настроен на встречу с нашими журналистами, поэтому сейчас особого энтузиазма я в себе не чувствовала.

– Меня заинтересовало ваше предложение, – тут же ответил Серебряков, – но…

– Но не сейчас? – продолжила я, будучи уверенной, что сейчас последует отказ.

– Нет, почему же? – удивился тот. – Можно и сейчас. Собственно, я бы даже хотел попросить вас, чтобы наша встреча состоялась как можно скорее. Видите ли, завтра утром я улетаю на гастроли и вернусь только через месяц.

– Так это же замечательно, Андрей Михайлович! – обрадовалась я. – Сейчас передам нашим журналистам, и ровно через час кто-нибудь из них…

– Не торопитесь, Александра, – остановил мою быструю речь Серебряков, – у меня есть одно условие.

– Какое? – притормозила я.

Ну вот, сейчас начнется! У этих чокнутых художников непонятно что в голове творится, не знаешь заранее, чего от них ожидать.