Сергей Замков - К счастью, ковер прищемил ему кое-что

– Головастик, ты мне нравишься! – подставила она бокал с кофе, чтобы чокнуться. – Давай за твое новоселье, и пусть тебе сопутствует удача на службе.

– Спасибо за теплый прием, – улыбнулся он. – А я вот девок со шрамами и в крови как-то недолюбливаю… С детства как-то отвращение к таким испытываю, особенно к блондинкам, да еще и в голубом нижнем белье…

– Бедненький, наверное, к тебе каждый день, девки с кровавыми шрамами приставали, да?

Они звонко заржали на всю кухню.

– Чава, ну, давай, колись, – спросил он, когда они по-помаленьку успокоились. – Что это за хренотень-то была? Ты сектантка какая-то или что это?

– А ты когда к нам приехал?

– Позавчера.

– А, ну, еще не почувствовал…

– Что не почувствовал?

– Ноги. Тряску в ногах к вечеру.

– То есть про вайминовый ковер и про ноги – это все не гонево?

Чава грустно замотала головой, подтверждая, что все это правда.

– Охренеть! – воскликнул он. – А почему об этом в стране никто не знает.

– Почему не знают? – ответила она. – Вот ты, когда отсюда уедешь, ты же будешь знать… просто служба безопасности предельно убедительно попросит тебя на эту тему особенно не распространяться. Догадываешься, что я имею ввиду под «предельно убедительно»?

Совушкин кивнул в знак согласия, понимая, что задний ход включать уже поздно. Даже если прямо сейчас уехать из города, все равно его будут пасти.

– Мне риелторша сказала, что если на ковре заниматься каждый вечер, то типа все будет чики-пики… ты что не занималась? С чего эти желтые-то к тебе приехали?

– Занималась, занималась, – ответила она. – Просто со временем ковер выучивает генетический код человека, который на ковре занимается, и ноги не могут с ковра отцепиться.

– Ё-п-р-с-т!

– Полностью с тобой согласна, – продолжила она. – Чтобы отцепить ноги от ковра требуется кровь хозяина, наполненная гормонами боли. Тогда ковер прочитывает эту кровь как сообщение об опасности и отпускает ноги. На некоторое время страх присоединения внутри ковра сохраняется. Ковром можно опять пользоваться, чтобы снимать напряжение с ног.

– Ты хочешь сказать, что меня такая же хрень ждет?!

– А что такого? – стебанулась она над ним.

– Что такого?! – почти заорал он. – Ты мазохистка, что ли?!

– Остынь, придурок, – успокоила она его, выдержав паузу. Ей понравилось, как он бесится.

– Можешь после тренировки на ковре, мазать ступни манугалом. Тогда парни в желтых комбинезонах тебе не понадобятся.

– А ты почему не мажешь? Тебе что, больше нравится уродовать свое тело?

– Это мой личный выбор, тебя это не касается, – ответила она, убирая свою и его кружку в посудомоечную машину. – Раны через неделю зарастут. Доктора сотрут шрамы лазером. Буду как новенькая. Тебе пора. Через шесть часов тебе на работу.

Как хотелось поговорить еще. Расспросить о том, о сем. Чем она занимается? Она тоже снимает, или живет здесь? Может она тоже ученый?

Внутренняя интеллигентность ака воспитанность Совушкина заставила его оставить квартиру с благодарностями за кофе.

У заведующего лабораторией корпорации «Шоттон Холдинг» не было своего кабинета. Само помещение лаборатории было и кабинетом, и столовой, а иногда и спальней.

Выщин был мужиком в разводе. Особых требований к своему быту и внешнему виду он не предъявлял. Возможно, его душевные шрамы еще не до конца зажили, хотя с момента развода прошло уже несколько лет.

В каком-то смысле его брак рухнул из-за этой лаборатории, которая стала ему вместо жены, когда ему пришлось решать проблему с трясущимися ногами.

Корпорация срочно «выписала» его в город, точно так же как она выписала Совушкина. Разница была лишь в том, что на крупную зарплату повелся не он, а его жена.

Когда выяснилась проблема с трясущимися ногами, она была не в восторге, но терпела. Даже при его огромной зарплате. Время шло. Ее муж стал сутками пропадать в лаборатории. Между ними случился скандал, что с этого проклятого города пора валить.

Выщин был ученым до мозга костей. Развод его устраивал больше, чем перспектива лишиться своей лаборатории, уважения всего города и личного знакомства с главой корпорации.

К тому моменту, его имя знал каждый житель. Ковер, на котором все тренировались в конце рабочего дня, был его изобретением.

Приказ корпорации о запуске в производство профилактической мази «Манугал», которая защищала от агрессии ковра, был выписан в тот же день, когда Выщин получил свидетельство о расторжении брака.