Мария Куралёва - Море писем не читает

Не подумайте, что они какие-то изверги. Уверена, все проходили через это. И такая же картина творилась среди мальчишек в нашем классе. Похоже, детям просто необходимо разделять людей по классам: ботаники, спортсмены, красавчики, просто идиоты. Может быть, это часть их развития?

Забавно, как иногда один день может перевернуть всё. Как сейчас помню, двадцать седьмое марта. Снег уже почти полностью сошёл, уступив место слякоти, грязи и бесконечным лужам. Но солнце, стучащееся в школьные окна и так заманчиво зовущее на улицу, определенно радовало всех. Уроки закончились, и я в компании Лены, Ани и Олеси спускалась со школьной лестницы, увлечённо обсуждая что-то. Мы заметили небольшую толпу наших одноклассников, столпившихся вокруг кого-то, а пробившись поближе, заметили, что они прижали Артура, отнимая у него портфель и намереваясь осмотреть его содержимое. Девчонки только посмеялись. Да, попробуй найти человека, который не любит понаблюдать за чужой разборкой, находясь в стороне, наблюдателем.

К тому времени у меня уже сформировалось обострённое чувство справедливости, не позволившее выдать мне и намек на улыбку. Аня подозрительно покосилась на меня взглядом «А ты почему не смеёшься? Это же весело!». Это так и читалось в её светло-карих глазах. И это впервые вызвало во мне настоящий гнев. Словно адреналин ударил в голову. Я просто не захотела, чтобы всё так закончилось! Мне просто стало стыдно за одноклассников. Мне стало стыдно за весь чёртов мир, позволяющий унижать совершенно невинного человека. Мне просто стало стыдно за себя, ведь и я тоже являлась частью этого мира. И, как и все стояла в стороне, молчала, наблюдала, как ребята едва ли не ежедневно задевали маленького мальчика, похожего на одуванчик, который давно бы мог на них пожаловаться, но почему-то молчал.

Мерзкое чувство несправедливости и соучастия накрыло меня с головой, заставив пробиться сквозь толпу и подойти к измученному Артуру, потупившему взгляд.

«Отойдите от него!» – всё, на что хватило меня. Но, поверьте, и этого было достаточно, чтобы заставить одноклассников хоть ненадолго замолчать. Кто-то притворно засмеялся, кто-то поддержал, а кто-то разозлился, что их весёлую забаву прервали.

Кажется, ребята начали дразнить нас обоих. Знаете, это: «Тили-тили теста, жених и невеста!» или же «Смотрите, за него девчонка заступается!» В тот момент я ненавидела их. И сквозь толпу глумящихся лиц я заметила подруг, как-то отрешенно смотрящих на меня, как на предателя. Лена и Аня вмиг отвернулись, уходя в сторону, подальше от конфликта. Последняя взяла Олесю за курточку, шепнула ей то-то на ухо, и та тоже последовала за ними. Я поняла, что лишилась подруг. И стыдно признаться, я успела пожалеть, что вообще ввязалась в это. Но лишь на мгновенье.

Я знала, что поступала правильно. Что-то внутри подсказывало мне это.

В конце концов, ребята отступили и ушли. Никто не собирался драться с девчонкой, особенно так воинственно настроенной. Не осталось никого, кроме меня и Артура, и мне стало неловко. Мы никогда не разговаривали раньше, а сейчас, кажется, полагается что-то сказать. Нельзя же просто молча уйти. Он молчал, стесняясь на меня посмотреть и отряхивая портфель и курточку, а я просто наблюдала за ним, то и дело, оглядываясь по сторонам, надеясь, что хоть кто-то спасет от неловкого молчания. Кто-то должен был его прервать.

И этот кто-то была я.

– Всё нормально?

– Угу, – кивнул он. – Извини.

– За что ты извиняешься? – я удивлённо смотрела на одноклассника, как вдруг уловила его прямой взгляд.

Небесно-голубые, светлые глаза с каким-то страхом смотрели едва ли не сквозь меня.

– Тебе из-за меня досталось, – пробурчал он, прожёвывая слова.

– Ерунда, – отмахнулась я. На самом деле я так не думала. Вовсе не ерунда. Я уже чувствовала, как живот связывается в узел при мысли о том, что завтра придётся идти в школу и испытывать на себе участь объекта насмешек. Такого со мной ещё не случалось, и я была явно не готова терять подруг, терять людей, с которыми можно просто поговорить и посмеяться.

– Идём? – спросила я, зная, что вот уже несколько месяцев мы ходим домой одной и той же протоптанной дорогой. Первые пару месяцев с родителями, а затем – одни. Школа была совсем близко от дома.

В знак согласия Артур подтянул лямки портфеля и медленно поплёлся в сторону. А я просто шагала рядом, ощущая себя своеобразным телохранителем. Должно быть, Артур тогда чувствовал себя гораздо хуже меня. Вряд ли кто-то предпочтёт быть униженным, да ещё и на глазах у девчонок, а потом быть спасённым одной из них. Это явно не история о храбром принце на белом коне.